— Ага... кажется, понял, дядюшка Юферс... Ой! Папа-капитан велел сказать: пора ужинать.
— Это мы всегда пожалуйста... — бодро поднялся старый боцман и по совместительству кок.
Ужинали в рубке за узким столом. Ели из мисок гречневую кашу. Закусывали из банок консервированной фасолью в томате, пили из больших кружек чай с морскими сухарями.
Капитан Ставридкин всех обвел глазами.
— Ну что же, пока идем нормально, даже с опережением... тьфу-тьфу-тьфу, как сказал бы наш осторожный Макарони... — и капитан постучал по столу. Остальные, в том числе и мальчики, тоже дружно постучали.
— А что касается Летучего голландца, то это туристская шхуна «Желтая роза», — продолжал капитан. — У них вырубилось освещение...
— И что, нет у них аварийного?! — взвился Жора. — Нет ни фальшфейеров, ни колокола? Клянусь дедушкой...
— Пусть они клянутся дедушками при разборке в судовой инспекции... А свободным от вахты пора укладываться. Прежде всего юнгам...
— Охохито, смени Макарони. Он и так лишнее время стоит, — спохватился старпом. — Пусть идет ужинать, а твоя вахта до полуночи...
— Иду...
— Дядя Степа, можно я постою на вахте с Охохито? — быстро спросил Максим, глянув на Владика.
— Да, но не полный срок...
— Есть!
— А я помогу на камбузе дядюшке Юферсу, — полувопросительно сказал Владик.
— Ну, помоги, — усмехнулся капитан. — Только не слушай на ночь страшные истории.
— Мы будем слушать матросские песни, — пообещал дядюшка Юферс.
Владик сбегал на нос, отвязал Андрюшку и с ним явился в закуток, громко именуемый камбузом. Дядюшка Юферс и Гоша были уже здесь.
— Давайте я сбегаю ополосну с борта миски, — предложил Владик. — А потом уж пресной водой.
Он дал Гоше Андрюшку, умчался с мисками и вернулся через минуту. За это время дядюшка Юферс и Гоша успели многозначительно переглянуться, переброситься словами:
— Ну, что? Наверно, пора?
— Это самое... пора...
Владик появился со стопкой мокрых мисок, взялся за полотенце, обмакнул его в ведро.
— Владик, ты это самое... надо поговорить...
— Да, — подтвердил дядюшка Юферс. — Весьма важное дело. — И он включил плеер. Песня о сундучке зазвучала приглушенно, словно подчеркивая многозначительность момента.
— Поговорить... только со мной? — нерешительно спросил Владик.
— Это самое... надо бы и Максима...
— Я сейчас!
Максим и Охохито вдвоем держали штурвальное колесо.
— Ты старайся перекладывать плавно. Не забывай, что у яхты инерция. И смотри, чтобы курсовая черта двигалась неторопливо. У картушки тоже инерция... И не забывай одерживать, — учил новичка рулевой.
— Максим, тебя дядя Юферс просит прийти на камбуз, — нейтральным тоном сообщил Владик.
Максим не оглянулся.
— Разве ему мало одного помощника?
— Дело не в помощнике. Он хочет что-то сказать.
— Я на вахте. Мне некогда слушать истории про мертвецов...
— Дело не в историях...
— А в чем?
— Я не знаю, — терпеливо объяснил Владик. — Это же он зовет, а не я. — Владик быстро глянул на Охохито и добавил: — И Гоша...
— Иди, Максим, — сказал Охохито. — Я справлюсь. Если там не долго, придешь снова...
Владик и Максим проникли на камбуз и вопросительно глянули на дядюшку и гнома.
— Присаживайтесь, — сказал дядюшка Юферс.
Они неловко приткнулись друг к другу на одной раскладной скамеечке. Владик смотрел с нетерпеливым ожиданием. Максим сердито трогал на колене наклейку из пластыря.
— Я... это... — засмущался Гоша. — Сказал не это... не совсем правду... Потому что это самое...
— Короче говоря, — перебил его дядюшка Юферс, — Гоша напросился с вами в плавание не ради своей поэзии. Поэмы можно сочинять и на берегу. А сейчас речь идет о сокровище капитана Румба.
Мальчишки одинаково приоткрыли рты.
Песня о черном сундучке звучала обещающе...
4. ШКВАЛ
Свежее солнечное утро вставало над морем и побережьем. Освещало резво бегущий среди синевы и белых гребешков «Кречет». А далеко от этого места, на триахтырском берегу, оно красило утренними лучами белый старинный город Синетополь, уступами спускающийся к морю.
Над улицами, лестницами и крышами Синетополя разносился голос утренней радиопередачи:
— А теперь сводка погоды на сегодняшний день. Служба информации Синетопольского метеобюро сообщает, что у Северного побережья ожидается ровная устойчивая погода с переменной облачностью без осадков и ветром северо-восточного направления. Скорость ветра восемьдесят метров в секунду. Заметных усилений не предвидится. Температура воздуха в различных зонах акватории и берега от двадцати трех до двадцати шести градусов...
Голос динамика как бы скользил по уступам улиц, задерживаясь то на одном, то на другом фасаде. Многие окна домов были открыты. Кое-где висели клетки с птицами, на подоконниках дремали кошки...
На одном из подоконников, в окне второго этажа, сидела девочка в ночной рубашке. Худая, лет одиннадцати, с темными растрепанными волосами и неподвижным взглядом. Она смотрела не на дома, не на солнце, а прямо перед собой.
Дверь в комнату девочки приоткрылась.
— Вероника... Верунчик! Ты уже не спишь? — сладким голосом спросила мама.
Не поворачивая головы, девочка сообщила:
— Я много раз объясняла, что меня зовут не Верунчик и не Вероника, а Ника. Так звал меня папа, и так будет всегда.
— Ну хорошо, хорошо... Почему ты так рано встала?
— Я вообще не ложилась.
— Как?! Совсем?!
— Естественно, совсем. Как можно не ложиться «не совсем»? Замирать в диагональной позиции?
— И что же ты делала?
— Сидела... Разглядывала звезды
— Девочка, тебе надо выспаться...
— Я не хочу.
— Ну... тогда, может быть, мы позавтракаем вместе?
— Как это «вместе»?
Голос матери стал официальным:
— Вместе — это значит всей семьей.
— Какой семьей?
— Ты, я и дядя Рудцк... — сдерживаясь, объяснила мать.
— Мне кажется, дядя Рудик отлично справится с завтраком без меня.
— Я тебя не понимаю... Дядя Рудик так тебя любит!
— А мне это надо?
