— А посмотреть можно? — средний пацан потянулся к галстучку.
— Посмотреть можно. А трогать не надо... — Мальчик аккуратно отвел пальцы любопытного пацана.
— Культурный, — сказал средний пацан.
— Образованный, — согласился старший.
— А если по уху? — поинтересовался младший. Деловито плюнул в ладонь и сжал кулак.
— По уху лучше не надо, — отозвался московский мальчик.
— А может, надо? — хором спросили местные.
— Не советую...
— Почему? — опять спросил самый младший (и самый нетерпеливый) мальчишка.
— Могут быть непредвиденные последствия.
— А вот поглядим! — Средний резко толкнул москвича в плечо. И... схваченный за руку, полетел в траву. За ним — младший.
— Ух ты! Ловкий! — Старший мальчишка замахнулся для серьезной драки, но его противник умело ушел под руку и коротким приемом бросил нападавшего к двум приятелям.
Все трое вскочили и кинулись на мальчика разом. Но... отлетели опять.
— Ладно... — подымаясь, произнес старший. — Приемчики, да?
— Вы смотрели фильм «В поисках капитана Гранта»? — доброжелательно спросил мальчик.
— Ну и что? — подозрительно спросил средний пацан.
— Там после небольшой схватки в таверне майор Мак-Наббс говорит оставшимся в живых посетителям: «Я предупреждал. У джентльменов нет оснований обижаться на меня»...
— Я же говорил: образованный, — подвел итог старший. — Ладно, ребята, идем. Пока больше нет настроения. Будь здоров, москвич, потом продолжим...
— Когда поймаем тебя снова, — уточнил маленький.
— Всего доброго... — Мальчик слегка поклонился и надел на плечо сброшенную в траву сумку.
Местные ребята пошли прочь, не теряя достоинства и не оглядываясь. Только маленький показал через плечо кулак. Мальчик снова вежливо кивнул.
Затем он опять повернулся к морю...
Владик стоял внизу, под башенкой. От него по тротуару тянулась длинная вечерняя тень.
Гоша махал с балкончика ладонью.
— До свиданья, Владик. До свиданья... это... Андрюшка!
Владик держал Андрюшку в руках. Сначала он помахал Гоше своей рукой, потом Андрюшкиной лапой.
— До свиданья, Гоша! До завтра!
Мама и папа Владика продолжали обсуждать предстоящее плавание. При этом мама вытирала вымытую посуду.
— Все-таки я боюсь, — насупленно говорил Степан Данилович. — Мало ли что? А если опять ангина?
— Возьмете с собой антибиотики.
— Имей в виду, он и плавать-то не умеет толком. Метров двадцать проплывет, а потом плюх-плюх... Я видел на пляже...
— Но он же не вплавь собирается в Византийск. А если свалится за борт, продержится, пока выловят... К тому же дети, по правилам, должны быть на яхте в спасательных жилетах.
— Ага, заставишь его...
— Но ты же капитан. И отец!
— И муж самой упрямой на свете жены...
— Степочка, я тебя люблю! — Мама Владика звонко поцеловала мужа. Он замотал головой, и в этот миг в передней затарахтел звонок.
— Кажется, наш бродяга наконец явился. Ну, я ему... — Мама пошла открывать.
На пороге стоял мальчик с внешностью юного англичанина.
— Добрый вечер. Это квартира Ставридкиных?
— Д-да...
— Тогда вы, судя по всему, тетя Оля? Жена Степана Даниловича...
— Судя по всему... так. А... ты?..
— Я Максим.
— М-м... какой Максим?
— Сын Зинаиды Павловны, ваш двоюродный племянник.
Мама Владика уронила тарелку...
Потом гостя на кухне поили чаем, и тетя Оля нервно говорила:
— Ну как же так... Как же так? Мы договорились с твоей мамой, что созвонимся через неделю...
— Было очень трудно заказать билет на юг. Да и сопровождающего пришлось бы искать. А тут родителям подвернулся знакомый летчик, его экипаж назначили как раз на этот рейс, в ваш город. Меня и устроили...
— И ребенка отпустили одного!
— Но, тетя Оля... Не такой уж я ребенок.
Папа Владика слушал разговор, похрустывая пальцами. На лице его читались мрачные предчувствия. Он выговорил наконец:
— И даже не сообщили, что прилетаешь. Мы бы встретили...
— Я специально уговорил не сообщать. Зачем вам беспокоиться? Я отлично добрался сам...
— Ты очень самостоятельный мальчик... — непонятным тоном сообщила тетя Оля.
Максим наклонил голову. Видимо, принял слова родственницы за комплимент.
Солнце уже зашло, наступили южные сумерки. В этих сумерках привычным путем — через дерево — Владик проник на свой балкон. И здесь увидел маму.
— Явился, — деревянным голосом сказала мама. — Твои обезьяньи повадки кончатся когда-нибудь вывихом шеи. В лучшем случае...
— Мамочка, привет...
— Не подлизывайся. Скажи лучше, где наша раскладушка.
— Что?
— Рас-кла-душ-ка. Она во все времена стояла здесь, на балконе.
— На балконе?
— Владислав! Если ты ее куда-то сплавил, говори немедленно!
— Ну, ма-а... У Гоши никакой мебели, а эта рухлядь... зачем она нам?
— Затем, что у нас гость! Явился... то есть приехал папин двоюродный племянник. Значит, твой двоюродный брат. Максим...
— Троюродный, — сумрачно уточнил папа. Он вошел в комнату и включил свет.
— А сколько ему лет?
— Чуть постарше тебя, — сухо сказала мама.
— Это же здорово! — подскочил Владик.
— Боюсь, что не совсем здорово, — прежним тоном уточнил папа. — Если я мог взять на борт одного мальчишку, то уж двух-то никак. Значит, тебе, друг мой, придется остаться в городе. Иначе кто будет развлекать гостя? Мама и так занята выше головы. Извини, но выхода нет.
— Степа, выход, по-моему, все-таки есть, — осторожно заговорила мама. — Что страшного, если мальчики оба отправятся с тобой?
— Да! Папа! — подскочил Владик.
— Есть третий выход, — сообщил папа. — Я беру капроновый трос, делаю петлю с беседочным узлом, привязываю к люстре и... дальше разбирайтесь сами.
— Но ведь беседочный узел не затягивается, — деликатно напомнил капитану Ставридкину его сын.
— А вам надо, чтобы он еще и затягивался! — совсем не по-капитански взвизгнул папа.
— Степочка... — сказала мама.
— Яхта не плавучий детский сад! И к тому же она не резиновая!
