— Какой папа? Не знаю я никакого папы, никакой мамы. Что вы все ко мне пристали... — захныкал пуще прежнего Драгенногер. — Я ранен. Лучше отпустите нас домой, мы больше не будем...
— Ни в коем случае не отпускайте! — вмешался Макарони. — Это дурная примета!
— Где мой папа?! — с яростными слезинками в голосе повторила Ника. — Профессор Верхотуров, которого вы захватили в лагере археологов! Ну?! Считаю до двух!.. Раз! Дв...
— Ай! Да подожди ты! Чего сразу же «раз»! Я должен вспомнить... Ну да... Ну сидит у нас в трюме какой-то археолог, или кто он там... Мы хотели высадить его на берег и отпустить без всякого выкупа...
Жора и Охохито разом кинулись к трапу. Ника бросилась за ними. Капитан Ставридкин удержал ее за плечо:
— Подожди, девочка...
Через две минуты на трапе показались трое. Жора и Охохито поддерживали седого изможденного человека в перекошенных очках. Он беспомощно щурился на солнце.
— Папа! — Ника метнулась к пленнику, обхватила его...
Они сидели на корме катера вдвоем, никто не мешал беседе отца и дочери. Впрочем, сперва беседы не было, Ника только всхлипывала, а профессор Верхотуров гладил ее по волосам.
Наконец Ника слегка успокоилась. Всхлипнула еще раз и спросила:
— Они сильно тебя мучили?
— Да не сильно... Драгенногер этот иногда пытался даже вести научные беседы. Хотел показать, что он, мол, тоже культурный человек... Голодно только было...
— А почему они тут же не потребовали выкуп? Обычно, если кого похищают, сразу пишут письмо: гоните денежки...
— Да они писали. По-моему, даже не раз...
— Кому писали?!
— Ну... маме твоей...
— Она ничего не получала!
— М-м... судя по всему, получала...
— Как?! А почему тогда...
— Все не так просто... Она ответила, что не может внести нужную сумму в связи со сложными экономическими обстоятельствами...
— М-м... — Ника зажмурилась и стиснула кулаки.
— Верунчик, девочка моя... ты не должна сердиться на маму. Ничего не говори ей, не упрекай... Главное, что все кончилось хорошо.
— Я ни в чем не буду ее упрекать, — сказала Ника, глядя перед собой. — Никогда. Потому что никогда к ней не вернусь. Я всегда буду жить с тобой... — И она опять обхватила отца, уткнулась ему в грудь лицом...
Оставим пока отца и дочь наедине, вернемся к победителям и пленным пиратам.
Владик и Максим перетащили издырявленный мат на яхту и там, на носовой палубе, потрошили его кривыми боцманскими ножами, извлекая закопченные пуговицы. Снова складывали их в портфель.
— Ох и работы будет чистить это сокровище, — бормотал Максим. Пальцы и щеки его были в саже.
— Зато почти все пуговки в сохранности! — жизнерадостно отвечал не менее перемазанный Владик.
...На катере Охохито и Макарони перекачивали в канистры трофейный бензин. Дядюшка Юферс что-то строчил в записной книжке — наверно, дневниковую запись о недавних событиях (ох, какой эпизод для будущей книги!). Капитан Ставридкин внушал хнычущим пиратам:
— Весьма сожалею, господа, но вам придется посидеть здесь до прибытия морской полиции. Пресную воду и сухари мы, так и быть, вам оставим. А бензин заберем. Вы сами виноваты...
— Все равно на этой пробитой лоханке они далеко не уплыли бы, клянусь дедушкой, — вставил Жора.
Из-за рубки донесся жалобный вопль.
— Что там такое? — оживился Жора. — Это похоже на стенания моего приятеля детства Гриши Тыквогонова, когда бабушка вытаскивала у него из мягкого места занозы, полученные на заборе в чужом саду...
— Это не занозы, — подал голос дядюшка Юферс. — Это Гоша вытаскивает из того самого места у Поганеля пулю... то есть пуговицу.
Гоша — главный герой недавней битвы — теперь сменил роль бойца на профессию умелого лекаря. Если бы оператор (о котором мы думали уже не раз) решил снять эту сцену, он смущенно отвел бы объектив в сторону. (А прибежавший на крики Владик объектив своего «Зенита» не отвел! Он очень жалел, что не снял фоторепортаж о схватке — до того ли было! — и сейчас наверстывал упущенное, снимал пленников, Гошу с карронадой, покореженный пулемет на рубке и многое другое.) Несчастный Поганель лежал на палубе ничком со спущенными штанами, а Гоша длинным пинцетом осторожно копался в ранке.
— A-а! Не на-адо! — подвывал несчастный Вова Сви-стогонов.
Из люка высунул голову Макарони (Владик «щелкнул» и его).
— Гоша! Правда не надо! Оставь пуговицу, где она есть! Она ведь наверняка с камзола Джугги Ройбера (тьфу-тьфу-тьфу!). Именно прбклятые пуговицы попадают в такие вот места! И пусть она там остается, чтобы у нас не было новых несчастий!
Капитан Ставрид кин оглянулся.
— Мне кажется, на этот раз матрос Вермишелкин прав...
— Да, клянусь памятью дедушки, иногда он высказывает дельные мысли, — согласился старпом.
— Жалко такой экспонат, — вздохнул дядюшка Юферс. — Ну да ладно уж, хватит нам несчастий...
— Тогда я просто помажу рану йодом, — с облегчением решил Гоша.
— Не надо йодом... Ой! А-а-а!
— Гоша, скажите этому болвану, чтобы вел себя как мужчина, — поморщился капитан Ставридкин. — И дайте ему глоток рома, пусть облегчит страдания...
— Ай! Не надо! То есть... что? Глоток? Надо...
Владик опять вернулся на яхтенный полубак и стал вместе с Максимом снова возиться с закопченной коллекцией.
— Дядюшка Юферс прав, жаль знаменитую пуговицу, — заметил Максим.
— Да, — согласился Владик. — Ну, ничего. Вон тут сколько еще всяких. Наверно, тоже есть знаменитые... Смотри, какая красивая... — Он, отложив аппарат, протирал большую пуговицу почерневшим носовым платком и теперь протянул ее Максиму.
— Кажется, с Востока, — заметил Максим. На пуговице был различим выпуклый якорь, окруженный арабской вязью. — Ну-ка, почисти еще...
Владик почистил еще. И пожаловался:
— Я уже взмок тут, на солнцепеке. Пошли на корму, там ветерок обдувает...
— Там Ника с папой...
Владик привстал, глянул поверх крыши кубрика.
— Их уже нет...
В самом деле, Ника помогла отцу спуститься в кубрик, чтобы он мог отдохнуть на койке. Принесла ему стакан с соком...
Максим и Владик устроились в кокпите.
— Знаешь, Владька, а я во время абордажа не успел испугаться. Только теперь иногда мурашки по коже... После времени, — честно сказал Максим.
— Ага! И я тоже! Будто это не со мной, а с кем-то другим, в кино!.. А теперь как вспомнишь, дрожь такая. И коленные чашечки прыгают. Вот...
