— ...Как и за все остальные, — заметил старпом Жора. — Для капитана это сокровище, а для нас что? Клянусь дедушкой, все торговки на Молдаванском рынке смеялись бы над таким товаром...
— Давайте все это выкинем, — осторожно предложил Макарони.
— Да вы что! — возмутился Владик. — Все равно это редкость! И всякая старина!
— Но ведь среди пуговиц здесь наверняка та самая, — дрожащим голосом напомнил Макарони. — Из-за которой случилось проклятье Ройбера. От нее будут всякие беды. А ценности никакой, раз она тоже медная...
— Давайте читать дальше! — жалобно потребовал Владик. — Надо узнать, что случилось с Румбом! Почему его «Ла Картеру» нашли в море без людей!
Но узнать не удалось...
Узнали только, что капитан Румб, отправляясь однажды на очень опасное дело, решил не подвергать свое сокровище риску и зарыл портфель на каком-то острове...
Чем кончилось рискованное предприятие «Ла Картеры», в тетради не сообщалось. Записки младшего штурмана Василия Башмачкина кончались как раз тогда, когда портфель был зарыт.
Ника почему-то вздохнула:
— Я, кажется, читала, что капитан захватил большой корабль рабовладельцев и взял его себе. А бригантину оставил в море, чтобы те, кто найдет, ломали головы. Он любил всякие розыгрыши...
— Это вполне возможный вариант, — покивал дядюшка Юферс. — Только вот неизвестно, вернулся ли капитан за своим кладом...
— Конечно, не вернулся, раз портфель вот он! — воскликнул Владик. — И это... Это же в самом деле сокровище! Его оторвет с руками любой морской музей! И можно устроить выставку для туристов, они рты пораскрывают! И дядюшка Юферс напишет такую историю для своей книги, что эту книгу переведут на все языки!..
— Клянусь памятью дедушки Анастаса, у мальчика светлая голова... — с осторожной радостью заметил Жора.
— В наш век всеобщего предпринимательства музейное дело может оказаться неплохим бизнесом, — потирая руки,заявил Охохито.
— Главное — наладить рекламу, — деловито посоветовал Максим.
— Лучше бы не надо, — осторожно сказал Макарони. — Лучше бы утопить эту коллекцию...
Но на Макарони все замахали руками. Каждый уже понял великую ценность медной коллекции и прикидывал, какие выгоды она сулит каждому. Чтобы Макарони не канючил и не портил всем радость, его отправили на палубу — сменить на руле капитана.
Капитан спустился в кубрик и включился в беседу. Он постарался было охладить энтузиазм ликующего экипажа: сказал, что нынче у музеев мало денег и вряд ли они отвалят за пуговичное сокровище большую сумму. Но остальные продолжали радоваться. «В конце концов, — повторял свою мысль Владик, — если они и не отвалят, то дядюшка Юферс теперь напишет такую книгу, что ее напечатают во всех странах. И получит за нее столько, что хватит всем...»
— И тебе, Степан Данилыч, на новую яхту, — весело покивал дядюшка Юферс, который теперь был уверен, что новый сюжет сделает его сочинение самым знаменитым в морской литературе. — И тебе, Гоша, на маленький уютный парусник для жилья. И всем нам...
— И на велосипед для Макарониного брата, — сказал вдруг Максим. — Хотя Макарони и нытик, но братишка-то не виноват...
Капитан Ставридкин скептически покачал головой. Но тут Макарони (легок на помине!) спустил в люк голову:
— Я бы все-таки не советовал. Эта пуговица, она ведь...
— Марш на место! — гаркнул капитан. — Кто позволил оставлять штурвал!
Макарони сдуло, будто семя одуванчика с ладони. Старпом Жора скривился, как от меда, попавшего на больной зуб:
— Клянусь дедушкой, свет не видел такого суеверного болвана. Что за манера портить людям настроение, когда у всех радость...
Не все услышали, как в общем шуме тихонько вздохнула Ника. Но Максим услышал.
— Ты чего? — шепотом спросил он.
— Радость, конечно... только папу-то не нашли.
Оказалось, что Нику услыхал и капитан Ставридкин.
Наклонился к ней:
— Что ты, девочка! Папу будем искать изо всех сил. Только вот доставим яхту заказчику и займемся поисками по всем островам и берегам...
Ника слабо улыбнулась.
Между тем все, кто собрался у стола, разглядывали пуговицы — перебирали их, подносили к глазам, как драгоценные камни, вертели так и сяк.
— Клянусь дедушкой, здесь могут оказаться пуговицы с мундиров Крузенштерна и Лаперуза...
— Смотрите, какая красивая: скрещенные якоря и дракон! — восхитился Владик.
— Это самое... жалко, что нету этого... этикеток с объяснениями...
— В тетрадку вложены листы, на них есть рисунки, номера и указания: какая пуговица откуда! — сообщил дядюшка Юферс и потряс мятыми бумагами.
— О-о! Будет большое подспорье научным работникам, — обрадовался не чуждый музейному делу Охохито.
Всем захотелось посмотреть рисунки, потянули к листам руки.
И в это время снаружи грянул оглушительный залп. И сразу тонко завопил Макарони:
— Тревога! Я же говорил!..
Он все-таки накаркал беду, этот Макарони. А может, и правда причиной была злополучная пуговица, которую срезал с камзола пиратского адмирала бесстрашный капитан Румб — за что получил от скелета хриплое проклятье и пинок костлявой ногой... Так или иначе, яхту «Кречет» преследовал быстроходный катер с высокой рубкой. Над крышей рубки торчал ствол крупнокалиберного пулемета и головы очень несимпатичных, разбойного вида личностей.
Яхта шла с хорошей скоростью, но у катера были могучие моторы, и он, конечно, догонял «Кречет». Под гафелем появился и задергался на ветру черный флаг.
— Драгенногер... — со стоном сказал Охохито. — Держит свое слово, негодяй... И как назло, больше ни одного судна на горизонте...
— Клянусь дедушкой, эти подозрительные типы что-то сигналят флажками, — сообщил старпом Жора. — Кретины! Они что, не знают, что семафорная азбука давно вышла из морского обихода? У нас никто не умеет ее читать...
— Я умею! — подскочил Максим. — Я учил, на всякий случай!
— Тогда читай, чего хотят эти... дрыганогеры!
Максим стал читать:
— Требуем... немедленно... спустить паруса... лечь в дрейф... и отдать... шкатулку и то... что нашли на острове...
— Клянусь... не только дедушкой, но и его супругой, добрейшей бабой Ксаной, что не видел еще никогда такой наглости! Мальчик мой, забудь на минуту о своем интеллигентном воспитании и ответь этим нехорошим дядям, куда они должны идти. Открытым текстом.
— Ладно. Только пусть Ника отвернется...
— Я ведь не знаю этой азбуки!
— Все равно лучше отвернись!
Ника отвернулась. А Максим сдернул с Владика и с себя бейсболки, вскочил на крышу кубрика и замахал яркими кепками, как флажками...
