— Все понятно, — сказал дядюшка Юферс. — В разные времена здесь любили останавливаться разные корабли. И каждый оставлял о себе память. Вообще-то это хулиганство...
— Хорошо, что хоть «Васи» нет, — сумрачно заметил Максим.
— А что им здесь было надо? — удивился Макарони.
— Может быть, здесь был источник. Набирали в трюмй воду, — высказал догадку Охохито.
Гоша незаметно потянул дядюшку Юферса за рукав.
— Юферс, погляди... это самое, вон там, правее... Это... белой краской.
И дядюшка Юферс увидел еще одно корабельное название:
— Ой-ей-ей... Неужели та самая? Капитана Румба?
— Это... а почему бы нет?
— Пока не будем никому говорить. Чтобы не сглазить. Лучше сплюнем, как Макарони...
И они потихоньку, но дружно сплюнули через левое плечо.
Макарони в это время рассуждал:
— Какое загадочное место. Прямо приключенческое. Как в кино «Дети капитана Гранта». Жаль, Шурки моего здесь нет, он любит всякие тайны. Не меньше, чем велосипеды...
В это время братишка Макарони Шурик переживал очередной неприятный момент. Хозяин велосипеда бесцеремонно ссадил его посреди улицы.
— Хватит, накатался уже!
— Ты же обещал, что пять раз от того угла до этого! А я всего два раза...
— Это тебе кажется, что два, а на самом деле двенадцать!
— Я же тебе свой свисток отдал за пять раз! А ты...
— Гуляй, гуляй! Свои колеса надо иметь, а не попрошайничать! — И хозяин «колес» укатил вместе с приятелями, только звон послышался вдалеке.
— Ну и ладно, — глядя вслед, сказал Шурик. — Витя приедет, купит. Будет свой...
Но когда еще приедет Витя? Это было неизвестно. А обида была вот она, рядом. Поэтому Шурик прикусил губу и не сдержался: зажмурился, из-под ресниц побежала капля. Он стоял посреди пустой заросшей улицы, а ветер налетал, трепал рубашку.
Легонький, словно клочок бумаги, подгоняемый этим ветром, пробежал мальчик — чуть повыше Шурика, в белой матроске. За ним, резвясь, мчался косматый пудель.
Они проскочили мимо Шурика и, казалось сперва, не обратили на него внимания. Но шагов через десять мальчик остановился. Пудель сел рядом, поджал передние лапы. Вопросительно смотрел то на своего спутника, то на незнакомого мальчишку, который стоял поодаль и тер глаза.
Мальчик в матроске и пудель подошли к Шурику. Остановились в двух шагах. Потом в одном.
— Ты плачешь? — спросил мальчик у Шурика тихо и очень серьезно.
— Нет... — буркнул Шурик.
— По-моему, у тебя все же слезы... — мягко, но настойчиво сказал мальчик.
— Ну и что? Мусор в глаз попал. Видишь какой ветер! Нанесло...
— Тогда знаешь что? Ты присядь. И пусть Чапа полижет тебе глаз. Он умеет лечить. И царапины, и шишки, и если глаз — тоже...
Шурик хотел сперва возмутиться. Но... глянул на мальчика, глянул на Чапу, смотревшего на пациента с терпеливым ожиданием, вытер рукавом рубашки глаза, сел на корточки, зажмурился и повернул к пуделю лицо. А то ведь и правда решат, что он плакал...
Умный Чапа не стал лизать незнакомому мальчишке глаз. Только осторожно слизнул капли со щек. И помотал хвостом. Шурик подождал и поднял веки. Чапа смотрел понимающе и продолжал мотать хвостом. Шурик улыбнулся и потрепал пуделя по ушам. Потом вскинул на мальчика в матроске повеселевшие, хотя и все еще мокрые глаза.
— Это твой?
— Он был общий, — охотно сказал мальчик в матроске. — А вчера мы приехали сюда из Синетополя, и он приехал с нами. Значит, теперь мой. Если хочешь, пусть будет и твой тоже...
Шурик опять погладил Чапу. В этот миг снова промчался по улице мягкий поток воздуха, мотнул рубашку Шурика, взметнул на мальчике широкий воротник матроски. Мальчик прижал его сзади и засмеялся:
— Правда, какой ветер... Он мне что-то за шиворот бросил. Щекотное...
Изогнувшись и запустив назад руку, мальчик вытащил из-под матроски это «щекочущее». Оказалось — мятая бумажная ленточка.
— Ой! — сказал мальчик с веселым испугом. — Смот-ри-ка...
— Что? — не понял Шурик.
— Мой билет. Счастливый... Вернулся...
— А это... что значит? — невольно ощутив важность случившегося, спросил Шурик.
— Значит — все будет хорошо.
— У кого?
— У всех... И у тебя. На! — Мальчик решительно вложил билет в ладонь Шурика.
Разведчики продолжали двигаться среди скал острова Три Кота. Они прошли уже поперек него и оказались с той стороны, откуда не виден был «Кречет». Зато прекрасно видно было с высоты скального обрыва синее широкое море. И все залюбовались, хотя, казалось бы, давно пора привыкнуть.
И никто, конечно, не заметил, как среди камней крадется и следит за путешественниками отощалый, голодный, но полный решимости Паганель.
Наконец все посмотрели друг на друга и на камни: надо ведь искать дальше.
— Ой... я что-то вижу, — тихонько сообщила Ника. — Вон там...
— Что? — качнулся к ней Владик.
— Где? — нетерпеливо дернулся Максим.
— Вон... Видите, будто вход в пещеру...
— Правда... Смотрите все! — подскочил Владик. — Вон там! Какой-то вход!
Это и в самом деле оказался вход в пещеру. Вернее, в неширокий коридор. Включили фонарики.
— Любопытно, любопытно, куда приведет сей таинственный путь... — бормотал дядюшка Юферс.
— Это самое... уж не в круглый ли грот... — вполголоса вторил ему Гоша.
Охохито, который чувствовал себя командиром, распорядился:
— Давайте так, мучача и мучачос, а также уважаемые сеньоры. Я пойду впереди. А ты, Макарони, будешь замыкать. Девочку поставим в середине... Э, а где же девочка?
Ники не было. Только что была вместе со всеми и вдруг — будто растаяла! Лишь светился позади разведчиков яркий выход из коридора...
— Ника-а!! — раздался испуганный хор. Не было ответа. Только эхо раскатилось по подземельям.
Охохито выдернул из-за пояса пистолет и, обойдя остальных, широкими шагами двинулся к выходу. Остальные так же поспешно двинулись за ним.
Очень скоро они снова оказались на нешироком каменном уступе. Далеко внизу плескали волны, синело необъятное море, сияло очень яркое солнце. А Ники не было.
— Ника-а-а!!
Отзвуки голосов разнеслись среди скал, да кричали чайки...
8. ТАИНСТВЕННЫЙ ПОРТФЕЛЬ
Жора и капитан подняли пайолы — настил, закрывавший шпангоуты и флоры (треугольные детали), — на днище судна.
