— Охохито, Макарони, ребята! Готовьтесь к высадке, — велел капитан. — Охохито, возьми свою пушку... Да не карронаду, конечно, а пистолет! Все-таки оружие... Дядя Юферс, вы тоже поезжайте, вам нужны сюжеты для книги. И Георгий Лангустович пусть едет, он приносит удачу... Кстати, где он?
Гоши не было.
Его не было нигде на яхте. Он не отзывался, когда его громко окликали, обшаривая все закоулки. Все буквально сорвали голоса, крича хором и поодиночке.
— Но я же отлично видел, как он поднимался по трапу на корму! — доказывал капитан.
— Клянусь дедушкой, все видели!
— Может, сорвался и утонул? — отчаянным шепотом сказала Ника.
— Корабельные гномы не тонут, — возразил Владик и... всхлипнул.
— Тьфу, тьфу, тьфу, — бормотнул Макарони. И вдруг воскликнул: — А может, он вернулся к тем камням? Может, потерял что-то?
— Но его и там не видно, — плачущим голосом сказал дядюшка Юферс, перегибаясь через поручень. — Гоша-а-а!!
Макарони вдруг метнулся через релинги и как был, в тельняшке и штанах, бросился в воду. Делая размашистые гребки, поплыл в сторону подводных камней.
— Лодку на воду! — крикнул капитан.
Макарони очень быстро достиг того места, где недавно «Кречет» застрял в каменных пальцах. Нырнул...
Гоша был здесь.
Разумеется, он не думал тонуть. Усевшись на каменном выступе по-турецки, он самозабвенно бормотал пришедшие ему тут, под водой, строчки:
Здесь мелкими стали все беды и споры,
И в царстве Нептуна я думать могу ль
О ком-то другом, кроме Э-леоноры,
Что стала мне доброю музой... буль-буль...
На этом «буль-буль» он остановился, поскольку увидел, что к нему с поверхности опускается Макарони. Говорить раздосадованный Макарони, конечно, не мог, но жестами (в частности, верчением пальца у виска) давал понять: «Ты что, Гоша, совсем съехал с катушек? Люди там с ума сходят, а ты...»
Гоша всплеснул руками. От этого жеста его выбросило на поверхность, где он увидел спешащую к нему и к Макарони лодку.
— Гоша, ты живой! — голосил Владик, не скрывая радостных слез.
Гоше помогли забраться в лодку.
— Ну, ты даешь, Лангустыч! Клянусь дедушкой, у меня будет инфаркт...
— Это самое... я очень извиняюсь... Там это... такое поэтическое место. Я вернулся, чтобы сочинить несколько строчек, и увлекся. Вот послушайте...
Меня истомили житейские узы,
На суше стихи сочинять все трудней,
А здесь, в глубине, где одни лишь медузы...
— Лангустыч, потом, — нетерпеливо перебил Жора. — Сейчас поедете на берег, там можете устроить вечер поэзии... А я буду латать щель в обшивке. Каждому, как говорится, по способностям...
Паганель, укрывшись в каменном убежище, отчаянно вещал в микрофон, то есть в жестянку:
— Шеф, они высаживаются!.. Как зачем? Искать папашу этой сопливой девчонки... Я и сам знаю, что не найдут! Но для вас-то самое время накрыть их здесь... Что? Да плюньте вы на этого паршивого спонсора! Подумаешь, «Зеленый лев». В шкатулке наверняка несметные сокровища! Вы сможете купить тыщу таких «львов»! Надо проявлять инициативу! Я, например, уже начинаю проявлять! Не ругайтесь, шеф! Потом скажете спасибо!..
Ребята, Гоша, дядюшка Юферс, Макарони и Охохито вышли на галечную полосу и вытащили лодку подальше от воды. Встали, оглядываясь. Скальные зубцы нависали над головами. Между ними виднелись проходы, но в который идти?
— Где же здесь правильный путь? — глядя на верхушки скал, недовольно сказал Максим. — В море гораздо проще: есть карты, есть компас...
— Может быть, разбиться на две группы? — нерешительно спросил Владик. — Тогда мы больше сможем осмотреть...
— Ни в коем случае! — энергично запротестовал дядюшка Юферс. — Мы будем не столько заниматься поисками, сколько беспокоиться друг о друге. В моей «Долбленой тыкве» была повариха тетушка Марта, и если она принималась готовить сразу два блюда, подгорали оба...
— К тому же пистолет у нас всего один, — заметил Охохито. — А ходить на разведку в незнакомом месте без оружия лучше не надо. Вот так-то, мучачос... Хотя, конечно, никаких пиратов здесь нет, это я чую по запаху... — Он пошевелил своим горбатым носом.
Во время разговора они стали углубляться в один из проходов между скалами.
— Я понимаю, что папу мы здесь не найдем, — грустно сказала Ника. — Но, может быть, его сюда завозили, когда взяли в плен? Вдруг он оставил где-нибудь надпись на камнях. Для тех, кто будет искать...
— Хорошо бы хоть надпись. Это все же зацепка, — согласился Макарони. И на всякий случай поплевал.
— Только бы не надпись «Здесь был Вася», — поежился Максим. — Если я еще раз увижу такое, то попрошу у Охохито пистолет и застрелюсь с тоски.
— Не надо, мучачо. Лучше поймать этого Васю и надрать ему уши...
— Васю не поймаешь, дети мои, — со вздохом разъяснил дядюшка Юферс. — В свое время он и на моей таверне делал надписи. Я полагаю так, что это даже не человек, не вредный мальчишка, как думают некоторые, а мелкий хулиган из семейства нечистой силы...
— Запрограммированный на эти дурацкие надписи, — вставил Владик.
Дядюшка Юферс и Гоша незаметно отстали.
— Это самое... конечно, нехорошо думать о каких-то глупых сокровищах, когда ищем отца бедной девочки... Но все же это... надо поглядывать. Вдруг увидим какой-нибудь знак...
— Ты, Лангустыч, имеешь в виду «Эр» в кругляшкб?
— Это самое... почему бы и нет? Ты, Юферс, ведь сам говорил про Три Кота...
— Говорил и говорю... Только боюсь, что здесь надо искать не три часа, а три года... Тебе твоя интуиция ничего не подсказывает?
— Подсказывает, что... это... будто здесь что-то есть. Но что? И... это самое... где?
Скалы обступали со всех сторон. В них отдавалось и запутывалось эхо. Жесткий колючий кустарник, торчащий из щелей, хватал за ноги, за плечи, за локти...
— Смотрите! — вдруг звонко сказал Владик. — Надписи!..
Вся группа в это время вышла на каменную площадку, которая с одной стороны была замкнута скальной стеной.
Белилами и всякими красками на разной высоте от земли было написано:
1800
THE SHIP MIRROR
1953 г. Танкер «ПИОНЕР КРЫМА»
Шлюпъ «ОТКРЫТ1Е». 1823 г.
Der Schooner LISELOTTE August 1908
И так далее. Множество корабельных названий и дат.
