Но и ребята запечалились. И чтобы встряхнуть их и встряхнуться самому. Яр громко спросил:
— Ну, похитители скадерменов, что будем делать дальше?
— Как что? Жить, — сказала Данка.
— Просто жить?
— Не просто, — тихо и удивительно жёстко сказал Чита. — Будем учиться. Будем спокойно и подробно всё узнавать про этих гадов. Кто они и зачем они. И какое против них есть оружие.
"Вы же дети", — чуть не возразил Яр. И не возразил, потому что не было смысла — они решили.
— Наверно, это придётся делать долго, — сказал Яр.
— Ничего. Зато потом… — сказал Алька и незнакомо сузил глаза.
"А как быть с пятым? Нужен нам кто-нибудь?" — чуть не спросил Яр. И не решился. Он спросил о другом:
— А всё-таки… что делать мне? Ни крыши, ни работы… Я здесь никто.
— Крыша есть, — отозвался Чита, — а работы в городе сколько хочешь. Например, можешь стать учителем. Хочешь?
— Каким же учителем? Я не знаю ни истории здешней, ни географии…
— Можешь быть учителем физкультуры, — предложил Алька. — У тебя вон какие мускулы.
Яр вздохнул.
— Мускулы… А меня возьмут?
Данка серьёзно сказала:
— Сразу. Сейчас в школах так не хватает мужчин…
— Я смотрю, вы всё обдумали.
— Ага, — сказал Алька.
Неожиданно потемнело. Солнце укрылось в сером облачке с косматыми краями. Следом за этим облачком тянулись ещё, а ближе к горизонту вырастала хмурая туча. Сразу стало зябко.
— Снежные тучки-то, — озабоченно проговорила Данка. — Пошли, а?
Яр подхватил чемоданчик.
Над пустырём прошёлся резкий ветер и принёс издалека, от тучи, первые снежинки. Алька съёжился и взял себя за плечи. Он один был одет по-летнему, остальные в куртках.
— Давайте к автобусу, — скомандовал Чита.
Они торопливо зашагали через пустырь. Цветы оставались яркими, солнечными, хотя стало совсем пасмурно и снег летел всё гуще.
Ветер принёс льдистый холодок. Алька запрыгал, как козлёнок.
— Вадид, возьми чемодан, — сказал Яр. Подхватил Альку на руки, прикрыл его широкой полой куртки. ускорил шаги.
— Ну чего, я сам… — для порядка буркнул Алька.
— Не дёргайся… Давайте, ребята, скорее… Вадик!
Но Чита стоял в непонятной позе: замер, согнувшись и подняв к самым глазам чемоданчик Яра.
— Смотрите…
Яр и Данка встревоженно подошли.
— Снежинки, — сказал Чита. — Как цветки на сирени…
У снежинок был чёткий узорчатый рисунок. Сказочные шестиконечные звёздочки, как на новогодних открытках. Но… не только шестиконечные. Яр увидел, как на чёрную искусственную кожу села звёздочка с пятью концами. Потом ещё, ещё…
— Видите! — с непонятным торжеством сказал Чита. Что-то пошептал над снежинками, сдул их, махнул чемоданом и торопливо зашагал впереди всех. Потом весело обернулся.
— Данка, ты держи Яра перед автобусом! Чтобы он опять не пропал…
2
Шмели пронеслись над городом полосами. Они обуглили землю, деревья и здания. Деревянные дома стояли обгорелые, а каменные были словно изъедены кислотой или миллионами червей. Их стены превратились в сизый ноздреватый шлак. Но многие кварталы оказались не задеты нашествием, жизнь в них шла самая обычная.
От старой голубятни остались только обугленные столбы. Забор вокруг большого двора тоже сгорел. Кирпичное здание переплётных мастерских чернело пустыми окнами. Но двухэтажный деревянный дом уцелел. И, как в июне, двор пестрел одуванчиками. Только сейчас на них сыпался снег.
Данка жила на первом этаже. В маленькой двухкомнатной квартире, похожей на ту, в которой жил когда-то Валерка Дымов. Яр даже увидел на стене коврик с оленями — такой же, какой висел над кроватью Валеркиной мамы…
Яр бухнул Альку на кровать, накрыл курткой и сказал Данке:
— Грей чай. Надо оттаивать этого обормота.
— Вадик, поставь чайник, — распорядилась Данка. И когда Чита ушёл, она сказала Яру: — Вот в этой комнате ты будешь жить.
— Я? В этой?
— Да… Раньше это мамина комната была. Теперь будет твоя… Ой, а если тебе не нравится, можешь в той…
— Мне нравится, — неловко проговорил Яр. — Но… это ничего, что я… у тебя?..
— Конечно, ничего! Ой, Яр, да мне всё равно кого-нибудь подселили бы. Сколько домов сгорело, а я одна в двух комнатах.
Яр вздохнул и сказал прямо:
— Данка, я не об этом. Ты вон какая… уже почти взрослая. Скажут: поселился у девушки, в женихи метит старый хрыч.
Данка улыбнулась, поправила платьице, чуть порозовела. Но ответила спокойно:
— Никто не скажет. Я уже всем объяснила, что ко мне дядя приезжает, мамин брат.
— Ну и ладно, — решительно сказал Яр. — Тем более что деваться мне всё равно больше некуда.
Он повесил на спинку стула блик. Стул скрипнул, тяжёлый аппарат закачался у пола на длинном ремне. Вошёл Чита. Сразу спросил:
— Это что? Электродрель?
— Сам ты дрель, — сказал с кровати закутанный Алька. Он был немного в курсе. — Не трогай эту штуку. С ходу разнесёшь полгорода в пыль…
Очки у Читы блеснули.
— Правда?
— Неправда, — сказал Яр. — Полгорода не разнесёшь. У этой штуки направленный удар. Старая система: боевой линейный излучатель Кузнецова.
Чита заложил руки за спину и присел перед бликом на корточки.
Яр достал из кармана помятую фотографию, поставил на стол. Прислонил к вазочке с веткой сирени. Чита поднялся. Все смотрели на снимок. Алька сказал:
— Тётка Игнатика куда-то уехала из города, навсегда. Если бы он… был… он бы, наверно, остался жить с нами. Вот здесь…
Они помолчали. Чита сходил на кухню и вернулся с чайником. Данка достала чашки.
— Садитесь…
Они долго сидели и разговаривали. Сначала у стола, потом на кровати, где опять устроили закутанного в куртку Альку (он всё ещё зябко вздрагивал). Сначала рассказывал Яр — про всё, что с ним было после обвала. Потом ребята — как жили без Яра. Потом опять Яр. Потому что Чита попросил:
— Расскажи ещё раз про этого… который Т о т.
Когда Яр снова, с подробностями, поведал о встрече на вокзале (про кладбище повторять не стал), Чита сказал хмуро и пренебрежительно:
— Глиняные болваны.
— Не болваны, — вздохнул Яр. — И далеко не глиняные.
— Всё равно глиняные болваны, — упрямо повторил Чита. — У них логика глиняная… И хотят, идиоты, чтобы получилась мыслящая галактика с глиняными мозгами.
