Игнатик зашевелился под боком у Яра и вдруг взволнованно заговорил:
— Ой, ребята… А если бы тот мальчик… ну, Славик… Если бы он прыгнул в сундук? Значит, прилетел бы к нам вслед за свечкой?
— Ой, правда… — почему-то испугалась Данка.
Чита сказал:
— Не исключено.
— Вот шлёпнулся бы, — заметил Алька, но без насмешки, с сочувствием.
— Он сначала застрял бы в тополе, — успокоил Игнатик. — А потом бы спустился по веткам.
— И это было бы гораздо лучше, чем звать меня, — со вздохом заметил Яр.
— Почему? — с беспокойством спросил Игнатик.
— Потому что он гораздо больше годился бы для вашей компании, чем такой старый хрыч, как я…
— Вы так ничего и не поняли, Яр, — с упрёком сказал Чита.
— Кто бы разрешил нам дружить с мальчишкой? С пятым-то! — воскликнул Алька. — Мы потому тебя и придумали, что взрослый. Ой…
Игнатик объяснил тихо:
— Взрослого никто не заподозрит, что он наш друг.
Яр помолчал, глядя, как рассыпаются на угольки прогоревшие доски. Сизый дым, крутясь, убегал в чёрный зев дымохода. Игнатик тепло дышал у плеча. Сидеть бы так до бесконечности…
Яр неловко шевельнулся.
— Хорошие вы люди. И мне с вами хорошо… Но ведь скоро я уйду. Я должен, никуда не денешься.
— Обязательно должен? — прошептала Данка.
Яр кивнул.
Игнатик сказал торопливо и жалобно:
— Но главное же не это. Главное, что ты есть. И ты ведь будешь к нам приходить. Да?
— Я бы хотел, — неуверенно отозвался Яр. — Но это зависит от вас, сам я не умею… И крейсер ведь не часто зависает в субпространстве. Два или три раза за весь рейс…
Доски совсем прогорели. Чита больше не подбрасывал дров в огонь. Может быть, потому, что ему тоже стало грустно?
Яр осторожно спросил:
— А что, ребята, не пора нам? Вроде бы темнеет.
— Что ты, ещё день, — сказала Данка.
Яр взглянул на часы. Половина пятого. Для лета в самом деле день. Почему же круглое отверстие у потолка погасло?
— Наверно, туча, — сказал Игнатик. — Гроза будет.
— Я сбегаю, посмотрю! — Алька по винтовой лестнице умчался в Львиный зал.
И долго его не было.
Потом услышали:
— Идите сюда! Скорее!!
Это был тревожный, даже отчаянный крик. Яр первый метнулся на лестницу. В узких окнах зала тоже сгущалась темнота. Алька стоял у окна, забравшись на опрокинутого льва.
— Смотрите, что случилось!
Все бросились к окнам.
Яр увидел плавный изгиб высокого берега, улицы и деревья. Над ними вставала угольно-чёрная туча с ровным, будто обрезанным краем. На её фоне подымались светлые спиральные вихри.
"Ох и грянет сейчас", — подумал Яр.
Грозовая стена с нарастающей скоростью двигалась над городом, прямо к крепости. С дальних деревьев в единый миг сдуло листья. Не было ни молний, ни грома, но вдруг яркой свечкой загорелся на берегу деревянный домик.
Яра кто-то рванул от окна. Это был Чита.
— Отойдите! — Он отбросил от окон Данку, Игнатика, Альку. — Отойдите! Надо вниз! Это нашествие!
5
У входа на винтовую лестницу сохранилась железная дверца. Чита вытолкал всех из зала на ступеньки, отчаянно налег на дверцу, она закрылась под ржавое завывание петель. Стало темно, только внизу светились угли очага.
Данка громко всхлипнула, ухватилась за ржавое кольцо.
— Отойди, — хмуро сказал Чита. — Спускайтесь, ребята.
— Пусти, дурак! Тебе хорошо, у тебя родители за городом! А у меня мама там!
— Уйдёт в подвал, — тихо сказал Чита.
— Куда она уйдёт от больных?! Она же на дежурстве!
— Уйдёт с больными… Ты всё равно ничем ей не поможешь.
— Я хотя бы узнаю, что там… Ну пусти!
— Ты не проберёшься в город. Сгоришь, вот и всё — сказал Алька.
Данка завсхлипывала сильнее, но медленно пошла вниз.
Яр с ребятами спустился к очагу. Все молча сели на прежние места. Чита кинул на угли обломки досок. Медленно разгорелся огонь. Только тогда Яр спросил:
— Что такое нашествие?
— Разве ты не знаешь? — со слезами отозвалась Данка.
— Это туча, — сказал Алька.
— Что за туча? Гроза? Тайфун? Или пепел от вулкана? Что?
— Говорят, она живая, — прошептал Игнатик. — И всех убивает. — Он опять сидел рядом с Яром. И каждой клеточкой, каждым нервом Яр ощутил, как Игнатик боится.
— Это как нападение врага, — сумрачно объяснил Чита. — Она всё сжигает молниями или превращает в крошки и шлак…
Яр больше не решился приставать с расспросами. Ребята и так были перепуганы.
Чита, видимо, догадался, что Яру по-прежнему ничего не ясно.
— Что это за тучи, никто не знает, — сказал Чита. — И откуда они берутся, толком не известно. А мы тем более не знаем. Последний раз нашествие случилось, когда нас на свете не было.
— Я уже была, — всхлипнула Данка. — Только я ничего не помню.
Яр посмотрел вверх. Отверстие под потолком выделялось, как бархатный чёрный кружок на слабо освещённых камнях.
— И долго длится нашествие? — спросил Яр.
— Говорят, недолго, — ответил Чита. — Как гроза… Только после этого целые сутки нельзя высовываться из убежища, потому что остаётся электричество. Между домами молнии проскакивают… И ещё рассказывают, что часть тучи оседает и живёт…
— Как это?
— Не знаю… А нам придётся здесь до завтрашнего вечера отсиживаться.
— Повезло ещё, — как-то очень по-взрослому заметил Алька.
— "Повезло", — с сердитым всхлипом отозвалась Данка.
Огонь опять с треском разгорелся в очаге. Но теперь он не радовал. Глядя на пламя, Алька пробормотал:
— Там, наверно, дома горят…
Игнатик прошептал:
— Яр, не сердись. Я ведь не нарочно.
— За что мне сердиться, Тик?
— Если голубятня сгорит… Я тогда не знаю, как ты обратно…
— Обратно — это потом, — сказал Яр. — Там посмотрим.
Он был почти спокоен. Скадермен Ярослав Родин попал на незнакомую планету и оказался в чрезвычайных обстоятельствах. Скадермену Родину было не впервой попадать в такие обстоятельства. Взять хотя бы случай, когда вездеход заглох в песчаных горах АЦ-1. Шансов на возвращение тогда было не больше, чем сейчас.
