— Ну и манеры у вас, директор… Чёрт возьми… — Левой рукой он выдвинул ящик, а правой убрал из-за книг очень длинный блестящий револьвер.
Тик и Алька вытянули головы.
— Это "мортон", — сказал Алька.
— Ничего подобного, "форт-капитан", — сказал Тик.
Хозяин комнаты коротко засмеялся и растёр ладонями лицо. Это было лицо очень пожилого, но крепкого человека — худое, с тёмной кожей и чёткими красивыми морщинами. В бородке блестела проседь.
— Садитесь, — пригласил Глеб Дикий. — Вы поближе, директор, а вы, добры молодцы, вон туда. Кресло большое, влезете вдвоём… Господи, какие вы молодцы, ребята, что вошли первые. Иначе ситуация сейчас могла быть са-авсем иной… Кой леший дёрнул вас, директор, называть меня столь старинным способом? Вы, наверно, знаете, к т о любит так обращаться.
— А как мне было вас называть? — усмехнулся Яр. — Писатель Дикий? Слишком церемонно… Или… — он усмехнулся снова, — может быть, Стрелок?
Хозяин крепким ногтем поцарапал сукно на середине стола.
— Просто Глеб, — сказал он. — Как здесь водится между людьми… А теперь всё-таки признайтесь, директор. Это о н и послали вас ко мне?
— Ну естественно, — охотно отозвался Яр и поудобнее устроился на плетёном скрипучем стуле. — Один тип весьма интеллигентной наружности, именующий себя Магистром. Не знакомы?
Глеб покачал головой. Сказал тихо и без всякой рисовки:
— Знакомых среди этой падали у меня нет. Живых…
— Но ведь пули их не берут, — заинтересованно откликнулся Яр.
— Разные бывают пули, директор, — объяснил Глеб. — Разные… Спросите это у вашего друга Магистра, он подтвердит.
Яр засмеялся:
— Глеб! Ну что за чепуху вы несёте! "Друг"! Магистр явился непрошеный, уговаривал заключить союз, мы его послали подальше… Но всё-таки я ему благодарен: он дал ваш адрес.
— Но почему он пришёл именно к вам?
— Да потому что мы земляки.
— Вы и… Магистр?
— О, ёлки-палки… — сказал Яр. — Вы и я.
Глеб снова помянул чёрта и опять протёр очки. Потом очками этими вопросительно уставился на Яра.
— Я всего два месяца директор школы, — сказал Яр. — А до этого был преподавателем физкультуры и математики. А ещё раньше — диспетчером рыбачьего порта, бродягой, робинзоном. Потому что занесло меня сюда с планеты Земля. И земляки мы с вами весьма близкие. Вы как-то связаны со Старогорском, а я уроженец Нейска, это недалеко друг от друга… И зовут меня Ярослав Игоревич Родин. Скадермен-разведчик… Ныне — директор Яр.
Глеб крепко сжал и распрямил крепкие пальцы.
— С ума сойти… — проговорил он тихо. — Что-то я… Сейчас… Чаю, что ли, согреть, а?
— Ага, согрейте, — довольно нахально сказал из полутёмного угла Алька. — А то у Игната от холода уши звонкие… Уй-я… — В кресле послышалась возня, оно скрипуче запело.
Глеб откинулся на спинку стула и засмеялся.
2
Стены комнаты были дощатые, некрашеные. Вдоль одной — книжные стеллажи. На другой — не то рисунки, не то гравюры в рамках, а среди них — узкая сумрачная маска из тёмного металла. Очень длинная кровать с резными деревянными спинками, у изголовья — трёхствольное курковое ружьё с тонким прикладом.
Стол был только один — письменный. За ним и пили чай — Глеб убрал на пол груды книг.
— …А почему он сказал, что ты был террористом?
— А я и был им, — спокойно разъяснил Глеб. — По крайней мере, с точки зрения т е х, к о т о р ы е в е л я т… Я появился здесь, когда война между Берегами формально была окончена, но в окрестностях городов и в лесах было ещё неспокойно. Я был тогда почти мальчишка и, естественно, ввязался в эту кутерьму… Я научился хорошо стрелять, несмотря на очки. Отсюда и прозвище.
— И… в кого же ты стрелял?
— Естественно, в т е х… Они возглавляли "отряды умиротворения". Война им была уже не нужна, и они решили срочно навести порядок на Полуострове. Они сначала стравливали между собой боевые группы с разных берегов, а потом ослабевших после стычки стремительно разоружали. Оружие сжигали, а людей… ну, с людьми было по-всякому. Кого-то отпускали, а тех, кто начинал что-то понимать… в общем, по-всякому. Я насмотрелся. И стал стрелять метко.
— А пули…
— У нас был человек, который умел отливать нужные пули. И заговаривал их… Как в средневековье против нечистой силы, да?.. Но, Яр… Мы стреляли не только в них. В тех, кто им помогал, — тоже. Никуда не денешься…
— А потом?
— Потом… Если есть время, а человек не совсем дурак, он приходит к какой-нибудь здравой мысли. Вот и я понял: воевать с н и м и бесполезно.
— Почему? — спросил Тик и со стуком поставил чашку. Алька тоже поставил, но бесшумно.
— Сейчас объясню, хлопцы, — ласково сказал Глеб. — Сейчас… Вот представьте, что у вас на кухне завелись тараканы. Их можно давить, морить разными порошками. Можно их на какое-то время вывести. А потом они опять… Надо не тараканов морить, а чтобы на кухне была чистота. А если там грязь и плесень, они разведутся снова… Разве не простая мысль?
— Простая… — сказал Яр. — Но…
— Разве они — тараканы? — перебил Алька.
Глеб жёстко сказал:
— Я не знаю, откуда они взялись и какие они в своей природной сущности, хотя бился над этим много лет. Может, пришельцы из других пространств, а может, наша собственная плесень. Только точно знаю: это цивилизация паразитов… Если их можно назвать цивилизацией… Они — тараканы и клопы. Посудите сами. Сколько сил надо положить, чтобы развести пчёл или, скажем, шелкопряда. А клопы лезут из щелей сами — стоит хозяевам только зазеваться или стать ленивыми… Вот и в человеческой жизни: когда люди становятся равнодушными, ленивыми или слишком сытыми, когда им наплевать на свою планету, появляются те, которые велят. И кое-кто из людей — не против: так спокойнее и проще… Яр! В истории вашей Земли разве не случалось такого?
— Да… Почему "вашей"? Нашей, Глеб…
— Конечно, Яр… Земля есть Земля…
— Глеб… И ты перестал стрелять и стал бороться за чистоту "кухни"?
— Как мог…
Яр осторожно спросил:
— А как? Для меня это очень важно…
— По-всякому, Яр… Честно говоря, я делал это неумело и без большого успеха. Одни люди были запуганы, другие закормлены. Те, кто умел бороться, или погибли, или устали… Яр, не было союзников на этой замороченной Планете. То есть очень мало их было. Это страшнее всего.
— И всё же?..
— Я мотался по Планете, кричал, убеждал, получил кличку Дикий. Писал книги… Кстати, выражение "люди, которые велят",— это моё. Так называлась одна моя книга, её очень быстро сожгли…
