— «Обратной дороги нет». Но есть просто Дорога…
Мы притихли. Будто сквозь солнечный жар повеяло резким холодком.
Наконец Аленка шепнула:
— А что это такое?
— Дорога? Это Всеобщий Звездный Путь. Он идет по всем мирам…
— Ну и что? — негромко сказал Голован.
— Ну и то… По Дороге можно прийти куда угодно. И встретить кого хочешь. Были бы желание и терпение… Другое дело, что не каждый может попасть на нее.
Локки тихонько спросил:
— А мы… нас пустят ц-туда?
— Вас — да. Только всех вместе.
— Простите, а за что нам такая привилегия? — недоверчиво проговорил Доня.
— Н-ну… вы заслужили. По меньшей мере, тремя делами. Вы построили замечательный корабль. Вы спасли собаку. Вы ни разу не поссорились по-настоящему и не оставили друг друга…
«Корабль погиб, — мелькнуло у меня. — Собака сама выбралась из-под завала. А ссоры… Да мы не ругались, но чуть-чуть не улетели без Кирилки и Веранды».
Старая дама снова посмотрела на меня.
— Корабль не погиб… во Времени. Собака умерла бы без вашей помощи… А «чуть-чуть» не считается… Только я должна сказать сразу: на Дороге вас не обязательно ждет удача. Все зависит от вас самих…
— А что надо делать? — подался вперед Минька.
— Что делать… Чтобы прийти туда, куда хотите, надо, как в известной сказке, сносить семь пар железных башмаков…
— Это, разумеется, в переносном смысле? — сказал Доня.
— Отнюдь… — Старуха махнула веером, и перед каждым из нас упала металлическая груда. Со звоном и грохотом. Нас ударило запахом холодного железа. Мы перепуганно заелозили на каменных плитках, отодвинулись подальше.
Это и правда оказались железные башмаки. Остроносые, с пластинчатым верхом, вроде как от рыцарских доспехов.
— Ни фига себе, — выдохнул Коптилка. — Как в таких шагать-то?
— А вы примерьте…
Я потянул к себе тяжелую, как старинный утюг, туфлю. Сунул ступню в железо… Рыцарский башмак превратился в обычную бело-синюю кроссовку.
— Видите, внешне башмаки вполне обыкновенные, — заметила старая дама. — Даже под цвет ваших костюмов. Но прочность у них железная, да и тяжесть немалая… Первую пару надевайте сразу. Остальные шесть возьмите с собой… Когда башмаки развалятся на ногах, надевайте другие. Но не раньше…
— А в чем их тащить, запасные-то? — сказал Минька.
— Ах да… — И на железные груды упали девять брезентовых рюкзаков. Довольно потрепанных.
Мы с лязгом уложили в рюкзаки железную обувь. Пока не на ногах, в кроссовки она не превращалась. Приподняли мешки за лямки. Ого-го!..
— А помогать друг другу можно? — спросил Кирилка.
— Можно. Нельзя только снимать башмаки, когда идете. Тот путь, что пройдете без них, считаться не будет.
— А если мы спутаем, какой башмак из какой пары? — вдруг спросила Веранда. До этой поры она не произнесла ни словечка.
— Совершенно не важно… И вот еще что! Время придуманных деликатесов для вас кончилось. В мешках вы найдете по буханке хлеба и фляжки для воды. Воду можно набрать в любом ручье. А хлеба, если станете расходовать экономно, хватит надолго. Но, увы, не на весь путь. Придется вам как-то выкручиваться. Впрочем, на пути не без добрых людей… Ступайте, голубчики. Дорога начинается прямо здесь, вон за тем камнем…
И старая дама превратилась в камень.
Мы постояли над рюкзаками.
— Вот такие дела… — сказал Голован. — Пошли, что ли?
И вдруг на площадку «справочного бюро» вышли собаки.
И мы вспомнили — надо же попрощаться!
Мы гладили собак, трепали их по ушам, говорили им спасибо. Я опять поцеловал свою рыжую знакомую в нос. Аленка прижала к груди Мухтара. Его мать прыгала рядом на трех ногах, на четвертой был марлевый лубок.
Локки обнял кавказскую овчарку. Потом что-то прошептал. И собаки дружно, как по команде, ушли в густую шелестящую траву. Будто их и не было.
— Что ты им сказал? — спросил я.
— Ц-лишние проводы — ц-лишние слезы…
7
Мы надели рюкзаки. Нас зашатало с непривычки. И ведь не придумаешь невесомость, не те места.
За камнем, на который указала старая дама, увидели мы дорогу. Обыкновенную сельскую дорогу в траве, будто накатанную телегами. Мы пошли по колеям двумя вереницами. В колеях синели какие-то цветы, вроде цикория. Не надо бы их топтать, да как уследишь, когда мотает от тяжести и ноги будто пудовые.
Голован замыкал правую вереницу, я — левую.
Голован сказал:
— А какой интересный старик, да? Борода золотая, будто из овса.
— Какой старик?
— Ну, этот, «справочное бюро»…
Вот тебе и на!
Малыш Локки оглянулся на нас.
— Какой же это старик? Он даже не ц-человек! У ц-чело-веков не бывают клювы и перья!
Остальные тоже заоглядывались. Наверно, там, на каменной площадке, каждый видел «сотрудника справочного бюро» по-своему. Но никто больше не заспорил — солнце жарило, лямки резали плечи. Голован забрал рюкзак у Локки. Доня — у Аленки. Я хотел взять у Кирилки, но он заупрямился:
— Нет! Это несправедливо…
— Иди ты со своей справедливостью! Сейчас упадешь.
— Ну… вот если буду падать, тогда…
К счастью, впереди оказался мостик, а под ним ручей. Мы сбросили рюкзаки и башмаки. Умылись, поглотали прохладной воды из ладоней. Поболтали в воде ногами. В рюкзаках и правда поверх башмаков у каждого лежала буханка хлеба и солдатская фляжка в брезентовом чехле. Мы наполнили фляжки по самые горлышки.
Потом перешли мостик и двинулись дальше.
В траве стоял сухой стрекот. Кузнечики, что ли? Затем в этот стрекот вплелся другой, более громкий и механический.
Над нами пронеслась громадная птица. У нее были черные с желтыми зубцами крылья…
Да не птица это, а дельтаплан с мотором! Он сел в сотне шагов впереди нас. Из него выбрался толстый косматый пилот.
— Ну вот, началось, — уныло сказал Минька. Потому что пшютом был, конечно же, Рыкко Аккабалдо.
Мы остановились, а он шел к нам, постепенно увеличиваясь в размерах.
— Вот теперь-то он точно сожрет нас с потрохами, — грустно сообщил Доня Маккейчик. — Коптилка, ты можешь придумать пушку?
Коптилка сказал равнодушно:
— Не-а…
Рыкко приблизился. Глянул углями сквозь черное сено. Кулачищем вытер под носом-дыней.
— Послушайте, господин Аккабалдо, — убедительным тоном начал Доня Маккейчик. — Вы, конечно, носитель Мирового Зла и все прочее. Но, может быть, хоть капля совести у вас имеется? Что вы связались с детьми младшего и среднего школьного возраста? Смотрите, среди нас есть совсем маленькие.
