Да и комиссионные за меня Седрик, конечно, еще не получил.
– У Аделаиды пока не закончился срок контракта, – парировал Седрик. – Я заработаю на ее выкуп.
Я собиралась сказать, что Седрик может потратить деньги и на что-нибудь другое, в надежде, что он поймет мой намек на Вестхэвен… но вдруг он добавил нечто такое, что меня потрясло.
– Я ее люблю.
У меня в душе расцвела жаркая радость. Между нами впервые возник вопрос о любви, хотя, по-моему, мы оба нисколько не сомневались в ее существовании. Не обращая внимания на недовольство Джаспера, я протянула руку и стиснула пальцы Седрика.
– Я тоже его люблю.
Джаспер закатил глаза.
– Ваше признание очень трогательно, но, к сожалению, мы живем в реальном мире, а не в дешевеньком любовном романе.
Чарльз кашлянул и неуверенно проговорил:
– А если мы одолжим ему выкупные деньги? Седрик все-таки мой племянник и твой родной сын.
– Нет! – возразил Джаспер. – Никаких поблажек! Седрик нарушил наши правила – пусть сам расхлебывает последствия! Если станет известно, что мы пошли на уступки, это только ухудшит все донельзя и подтвердит, что мы себе кое-что позволяем. Ничего, Седрик справится с разразившейся катастрофой! Я думаю, что у него есть голова на плечах!
– Мы вместе справимся, – уточнила я.
Джаспер поджал губы, а в дверь неожиданно постучали.
Торн старший кивком велел Чарльзу впустить непрошеного гостя.
– Наверняка в коридоре стоит любопытная девица, которая нас подслушивает! Нет, я уверен, что их там собрался целый выводок. Ни минуты покоя!
Однако порог кабинета переступила вовсе не жемчужина, а мистрис Калпеппер собственной персоной.
– Прошу прощения, – виновато произнесла она. – Но к нам пожаловали мистер Дойл с матерью. Я не знала, надо ли им отказывать в приеме.
Джаспер застонал, прикрыв лицо ладонями.
– Еще одно последствие фиаско! Тайное всегда становится явным! – Немного подумав, он обратился к домоправительнице: – Ладно, пригласите их: пусть они выразят свое возмущение. Вы двое иного не заслуживаете.
Вскоре Уоррен с Виолой вошли в комнату. Оба были одеты чересчур официально для утреннего визита: похоже, темные цвета их нарядов подчеркивали серьезность их намерений. Я сразу поняла, что им действительно известно о случившемся. Джаспер лично проводил Виолу к креслу, а Чарльз поспешно расставил стулья полукругом, как будто нам предстояла дружеская светская беседа.
Вся досада, которую только что демонстрировал Джаспер, мигом улетучилась. Торн-старший перешел в свой «рабочий актерский режим» и явно не собирался демонстрировать Дойлам слабость.
– Мистрис Дойл, – проворил он, – я просто счастлив видеть вас в нашей «Глициниевой лощине». Клянусь, вы еще больше похорошели…
Виола вскинула руку, прерывая его.
– Ах, прекратите свою шулерскую болтовню. Думаю, вы уже догадались о цели нашего визита. – Мать Уоррена обвиняюще указала на меня пальцем. – Мы требуем удовлетворения за ужасающий, отвратительный…
– Матушка, – встрял Уоррен, – мы здесь не потому. Хотя уверен, что вы, мистер Торн, можете себе вообразить все наше потрясение, когда курьер принес нам эту печальную новость.
Джаспер изобразил мину искреннего сожаления.
– Увы! Жизнь порой бывает непредсказуема. И мы, в свою очередь, безумно сожалеем о всяческом недопонимании, которое могла возникнуть при наших недавних переговорах.
– Недопонимании? – Виола выпучила глаза. – Ваша девица вчера вечером пообещала выйти замуж за Уоррена! А сегодня мы узнаем, что она отправилась прямо в постель к вашему сыну. Не увиливайте, мистер Торн! Вы оскорбили меня, Уоррена… всю нашу семью!
– Миссис Дойл, мы просим прощения за все неудобства, которые могли вам причинить, – сказал Джаспер. – У вас есть все основания огорчаться.
– Верно. – Уоррен замялся, переводя взгляд с меня на Седрика. – Но, наверное, мне не следует ничему удивляться.
Джаспер растерялся.
– Вы знали?
Уоррен кивнул на нас с Седриком.
– Конкретно об их романе? Нет! Но я чувствовал, что Аделаида сомневается и потому медлит. Ни мои мольбы, ни безупречная логика не оказывали влияния на Аделаиду, и я стал задавать себе вопрос: «Какая у нее может быть причина не соглашаться?» Теперь я понимаю.
– Она – хитрая, лживая…
– Матушка! – предостерегающе воскликнул Уоррен. Его вежливость по отношению к нам бесила Виолу и, честно говоря, ошеломила меня. – Итак, мистер Торн, что теперь будет?
Джаспер вновь обрел почву под ногами.
– Во-первых, у вас появляется приоритет в общении с остальными жемчужинами Блистательного Двора. Во-вторых, я предоставлю вам значительную скидку…
– Нет, – перебил его Уоррен. – Я имел в виду – с ними.
Я почти видела, как в голове Джаспера закрутились шестеренки и колесики. Торн-старший отчаянно пытался сообразить, как выйти сухим из воды и не нанести ущерба своему драгоценному предприятию по продаже живого товара.
– Мистер Дойл, мы славимся своей порядочностью. Честь и добродетель – наши главные ценности, которые мы ставим очень высоко. То, что вы услышали, – явно преувеличенные и омерзительные сплетни! Уверяю вас, что истинная история не имеет с этим ничего общего. Мой сын Седрик и юная леди Аделаида собираются сочетаться браком.
Мы с Седриком позволили себе быстро обменяться ироническими взглядами: находчивый Джаспер неожиданно принял именно этот план!
– Как мило, – ледяным тоном произнесла Виола. – Вы преподносите своему сыну чудесно упакованный, сверкающий подарок. И притом – не дешевый, если учесть, какую сумму вы собирались потребовать с адорийских клиентов.
– Седрик заплатит столько же! – возмутился Джаспер. – Когда речь идет о наших девушках, никаких послаблений не делается. Отнюдь!.. Кроме того, сначала Седрик выплатит базовую сумму, какую назвали бы и любому другому кандидату – лишь после этого он сможет взять Аделаиду в жены.
Виола смерила Седрика пронзительным взглядом.
– И скажите на милость, молодой человек, где вы найдете такие средства? Ваш отец хорошо вам платил?
– Многие вопросы находятся на стадии урегулирования, миссис Дойл, – дипломатично ответил Седрик.
Уоррен адресовал нам снисходительную улыбку.
– Вероятно, я помогу вам уладить их чуть быстрее.
Виола стремительно повернулась к сыну и скрестила руки на груди. Похоже, Уоррен поставил ее в тупик.
Но и мы все пребывали в недоумении: а у меня не было оснований считать, что Уоррен расщедрится на альтруистический поступок, несмотря на его показное миролюбие и снисходительность.
