– Я счастлив, Аделаида! – заявил он. – Мне не терпится показать вам наш дом и познакомить с лучшими гражданами Денхэма.
Многих приглашенных гостей я видела на балу и на вчерашнем приеме. Насколько я поняла, хотя обед и устроили исключительно ради Уоррена, некоторые богатые холостяки тоже вели здесь разведку.
Особняк оказался еще больше, чем у жениха Элоизы. Тем не менее ни одно жилище в Адории не обладало величественным духом старины, которое было свойственно дворцам осфридской аристократии.
Однако любая безделушка в домах Триумфального выставлялась напоказ – и после того как я к этому привыкла, то смогла оценить своеобразность особняка Дойлов.
– К сожалению, сначала у нас не будет ничего подобного, – сказал мне Уоррен, когда мы переступили порог музыкального салона, где стояла арфа и находилось еще несколько музыкальных инструментов, что было для Нового Света неслыханной роскошью. – Но я позабочусь о том, чтобы мы поселились не в захудалом бараке. А со временем и нам удастся достичь желанного уровня. Так было и с моим отцом.
– А он давно стал губернатором? – спросила я, любуясь картиной, висящей на стене.
Я узнала работу Морела, прославленного лорандийского художника. Уоррен купил ее, когда год учился в Лорандии.
Я подумала, что, возможно, агент Седрика предложит мое полотно именно Дойлам, и с трудом спрятала нервозную улыбку.
– Пятнадцать лет, – ответил Уоррен с гордостью. – Сперва король назначил на этот пост лорда Говарда Дэвиса. Мой отец был в тот момент вице-губернатором, и им совместными усилиями удалось обустроить Денхэм и прогнать икорийцев. Когда пост, наконец, занял мой батюшка, он продолжил ту же политику, обеспечив колонии безопасность и процветание.
– Он преуспел, – признала я. – Денхэм – самая успешная из колоний. Здесь впечатляющий денежный оборот и проживает столько купцов, торгующих с с Осфридом!
Уоррен поморщился.
– Большую часть прибыли получает Осфрид, но…
– Уоррен, мой милый…
В комнату вошла мистрис Дойл, плавно выступая в кремовом атласном платье.
– Ты завладел Аделаидой с той минуты, как она вошла в дом, но у нас еще две гостьи. Уступи мне место и дай Аделаиде отдохнуть от твоих признаний в любви.
Реплика мистрис Дойл заставила покраснеть и Уоррена, и меня, однако юноша не стал возражать. Поцеловав мне руку, он послушался матери – с явной неохотой.
– Прошу прощения, если он чересчур напорист, – произнесла мистрис Дойл.
– Нисколько, мистрис Доул, – ответила я, вспомнив о том, каков был Уоррен на балу. – Он очень милый.
– Зовите меня Виолой. И спасибо. Да, он милый, хоть это и не очень заметно, если судить по его неуклюжему ухаживанию за вами.
Мы вышли к остальным в гостиную, но мистрис Дойл остановилась в сторонке и понизила голос.
– Аделаида, дорогая, вы должны понять, что Уоррен твердо решил жениться. Мы рассчитывали именно на девушек Блистательного Двора, но не знали, прибудет ли ваш корабль вовремя.
– Когда Уоррен уезжает в Хэдисен?
– Приблизительно через месяц.
– Не слишком долгий срок для заключения брака.
Виола пристально на меня посмотрела.
– Разве? Насколько я слышала, одна из жемчужин уже приняла предложение. – Не получив от меня ответа, она улыбнулась. – Мне понятны ваши колебания. Вы разумны и сообразительны. Узы брака весьма прочны – и сперва надо убедиться в том, что вы делаете правильный выбор.
– Совершенно верно, – подтвердила я. К нам подлетел лакей с шампанским, но я качнула головой. Я догадалась, что Уоррен вместе с его матушкой хотят чего-то добиться от меня, и я не собиралась захмелеть и случайно на что-нибудь согласиться. – Мне льстит внимание вашего сына. Но я хочу увериться, что все будет вашему сыну во благо: похоже, Уоррен мог договориться о браке, вообще со мной не познакомившись.
Мистрис Дойл коротко рассмеялась.
– Нет, Уоррен не настолько безнадежен. Если бы при первой встрече вы оказались друг другу несимпатичны, он бы, конечно, не стал с вами общаться. А если бы мне при личном знакомстве что-то не понравилось – кстати, этого не случилось – я бы ясно высказала Уоррену свои претензии.
– Благодарю вас.
– Но давайте говорить прямо, Аделаида, – продолжала она, напомнив мне своего сына. – Браки редко заключаются по любви, хотя я полагаю, что чувства могут прийти позже. Я практически не знала Таддеуса до замужества. И мне трудно было поверить, что мои родители такое устроили: меня, аристократку, выдали замуж за юриста, направляющегося в Новый Свет! Но, моя милая, он был богатым юристом. А мое семейство разорилось.
– Вероятно, вам было тяжело, – откликнулась я нейтральным тоном.
Я тихонько вздохнула: ведь я сама предлагала бабушке выдать меня за нувориша в день моего знакомства с Лионелем. Казалось, что с тех пор прошел целый век! Если бы моя бабушка была готова рассмотреть тот вариант, наша жизнь сложилась бы совершенно иначе.
– Да, – согласилась мистрис Дойл. – Но я приложила максимум усилий к тому, чтобы привить Триумфальному хотя бы малую толику аристократизма. Хотя у многих жителей колоний простое происхождение и наши города пока еще выглядят неухоженными, это не означает, что мы не можем вдохновляться великим наследием нашей родины. Именно такой трансформацией и занимается Блистательный Двор, не так ли?
– Сед… мистер Седрик Торн и его отец называют нас «новой аристократией», – выдавила я.
– Забавно! – Она покосилась на сына, который о чем-то беседовал с Мирой.
Подруга казалась гораздо более оживленной, чем при общении с другими кавалерами, но Уоррен был рассеянным и постоянно оборачивался на нас с мистрис Дойл.
Виола перевела взгляд на меня.
– Я горжусь тем, чего я добилась в Триумфальном, и хотя мой муж – человек хороший, я не могу забыть о родовитости аристократических семейств Осфрида. Пусть мой высокий титул почти ничего не значит в Новом Свете, но его все-таки унаследовал мой сын. И мне бы хотелось, чтобы мои внуки гордились своим знатным происхождением. Вот здесь и начинается ваша роль, Аделаида.
Она выжидающе посмотрела на меня, однако я недоумевала.
– Прошу прощения?
– Мои внуки, как и мой сын, станут играть в Новом Свете главенствующие роли. Многие люди – в том числе и мой супруг – сказали бы вам, что данное положение достигается за счет тяжких трудов и силы воли. И отчасти они были бы правы. Но именно кровь играет решающую роль. И когда вы с Уорреном поженитесь, я буду знать, что в жилах моих потомков соединится кровь двух благородных семейств Осфрида.
Я похолодела.
– Я вас не понимаю, мистрис Дойл.
– Аделаида, милочка, я просила называть меня Виолой. К чему нам лишние формальности, графиня?
