А у парня сейчас адреналин зашкаливает, страшно ему, «бздляво» до жути, как называет это состояние у преступников Илья. Костик хоть и не в панике удушающей, но сильно дергается, забывает о важных мелочах, которые и губят, как правило, даже самые продуманные операции.
Мне ли не знать! Мне про это в свое время все мозги проклевал Башкирцев. И как выясняется прямо сейчас в экстремальных обстоятельствах — не зря!
Не сводя глаз с Костика, пряча руку под свою небольшую сумочку, висевшую на груди, я практически вслепую первым делом отключила звук, поставив аппарат на вибрацию, и набрала наудачу скайп Ильи, вспомнив, что вроде бы при подъезде к кладбищу видела вышку 4G, еще тогда усмехнулась про себя, подумав, что поставили ее, чтобы у покойников была надежная связь. Не знаю, как у покойников, а Илья ответил сразу, вернее не ответил — он же очень умный, очень! — ответил молча.
Я посмотрела на Костика, продолжавшего сосредоточенно вертеть головой, осматриваясь по сторонам, а после двигаясь в одном ему известном направлении, но уже не бегом, а быстрым шагом. И, стараясь делать все осторожно, повернула телефон так, чтобы показать сначала пистолет в руке похитителя, который он, понятное дело, уже не приставлял к моему боку, а просто держал, а потом перевернула экраном вперед по ходу нашего движения.
Пистолет для того, чтобы они знали, каким оружием владеет злоумышленник, кажется, Илья повторял несколько раз в той нашей совместной жизни, что это важно, какое у бандитов оружие.
А вот получаются ли у меня натурные съемки местности — вопрос, поскольку приходилось постоянно следить за Костей, ну уж как могла, так и снимала.
Но скоро наши кладбищенские бега закончились, Костя остановился возле дыры в старом каменном заборе, в самом дальнем углу кладбища, где уже несколько лет никого не хоронили, я еле-еле успела сунуть смартфон в карман, и приказал:
— Сюда. Я вас подсажу. — И попросил строго: — Только не делайте глупостей, Кира Андреевна, не надо пытаться бежать или еще что-то. Я выстрелю, не сомневайтесь.
— Да уж какое тут… — проворчала я и полезла в дыру.
Он почти сразу оказался возле меня, снова взял за руку, и мы начали спускаться по откосу в довольно крутой овраг, поднимавшийся по другому краю на дорогу. Но на какую-то другую дорогу, не ту, по которой мы ехали сюда.
Идти было тяжело через высокую траву и жесткие стебли растений, Костя торопливо двигался впереди и тащил меня за собой, держа выше локтя, мне снова удалось достать смартфон, и я уже практически внаглую, только лишь руку отвела в сторону, навела камеру на дорогу и дальше до каких-то непонятных строений. А когда мы, сопя, помогая себе руками, едва не на четвереньках вскарабкались наверх, так я и вовсе умудрилась «панорамку» дать со стоявшими у обочины несколькими припаркованными машинами.
И даже сунула аппарат обратно в карман. Успела.
Я не боялась. Не знаю почему, может, потому что дурочка.
Но как-то мне было стыдно бояться этого мальчика, хотя я совершенно четко осознавала, насколько он опасен.
Но то ли мне за эту неделю так уже осточертело пугаться и переживать, то ли просто взыграл характер, не позволявший кланяться перед каким-то зарвавшимся пацаном — не знаю.
Вообще-то роль жертвы не была моим амплуа по жизни, да и страха такого уж прям сильного я не испытывала, было опасение, повышенное внимание и сосредоточенность и еще абсолютная уверенность, что Башкирцев меня вытащит из очередной передряги.
Так что впадать в уныние я, пожалуй, погожу — успею еще.
Тем временем мы снова куда-то бежали. На сей раз недалеко, метров двести по дороге, пока Костя не остановился у неказистой, старенькой «девятки». На ней даже сигнализация не стояла — он отпер водительскую дверцу ключом и распорядился:
— Забирайтесь, Кира Андреевна, и перелезайте сразу на пассажирское сиденье. — И для убедительности своего права приказывать ткнул меня дулом пистолета в спину.
«Да что ты тыкаешь!» — раздражилась я, но пока только мысленно.
— Поторопитесь, — потребовал он, явно сильно нервничая.
Я бы на его месте не просто нервничала, я бы… впрочем, я уже упоминала, что с моей точки зрения ему надлежало бы делать.
— Я не могу быстро, Костя! — громко и недовольно заявила я. — Это же не джип какой и не автомобиль представительского класса, а «девятка» задрипанная, тут не поскачешь.
Выступала я с конкретной целью, смартфон же не отключен, и он продолжает транслировать в прямом эфире наше общение с похитителем.
И все же мне удалось довольно шустро переползти на переднее сиденье. Костик тут же запрыгнул за руль, даже чуть подтолкнув меня сзади, пока я перетаскивала вторую ногу, завел машину и рванул с места.
Он гнал, непроизвольно все ускоряясь и ускоряясь, и чуть не повернул под кирпич на однополосную боковую дорогу.
— Костя! — очень строгим тоном прикрикнула я на него. — Немедленно возьмите себя в руки! Вы нарушаете правила, вас сейчас гаишники остановят, они же не знают, что у вас тут заложник и пистолет. И что вы, палить начнете? Остановитесь, переведите дыхание, возьмите себя в руки.
Как ни удивительно, но он меня послушал, остановился у старого покосившегося бетонного забора, ограждающего какое-то брошенное предприятие в промышленной зоне, но мотор не глушил.
— Подышите, — посоветовала я ему. — И постарайтесь успокоиться. А то угробите нас обоих. — И, разумеется, попыталась его вразумить очередной раз, не уговаривала, а констатировала ровным тоном факты. — Чтобы совершать реальные преступления, нужен холодный трезвый ум. А вас трясет.
А еще характер, решимость и сила намерения, чтобы решиться на что-то дерзкое и осуществить свое намерение. Нынешние мальчики, которые так и остаются мальчиками и после тридцати, за компами, конечно, все герои. Там они крутые, бесстрашные, умелые и ужас какие решительные. А в реальной жизни неврастеники, которые теряются перед любым препятствием и трудностью.
Потому что реальность, как они сами говорят: шибает! Потому что все взаправду, и если большой и страшный дядечка наваляет тебе трендюлей, то тебе будет так больно, что ты с ума можешь соскочить со всей своей тонкой компьютерной душевной организацией. И дубль жизни не получить, и аптечки с боеприпасами по дорогам почему-то никто не разбросал.
А в жизни все физика-химия и болит по-настоящему, и «делают» тебя все кому не лень по-настоящему, и расплачиваться за все приходится тоже по-настоящему.
Эка меня от нервов понесло-то в рассуждения!
Я присмотрелась к парню — этот не сопляк тщедушный, характер у него какой-никакой есть. Характер и злость, а еще жадность неуемная, которая и определяет силу его намерений. Его, конечно, поколачивает, и руки вон трясутся так, что ему пришлось посильней вцепиться в руль, аж костяшки пальцев побелели, чтобы остановить этот тремор и сделать несколько вдохов-выдохов.
