Мисс Берди со скрещенными на груди руками
восседает на софе и, позабыв обо всем на свете, таращится в телевизор, где
гоняют очередную «мыльную оперу» для слабоумных. Вера роется в холодильнике. За
столом ещё одно опаленное солнцем создание, здоровенный обрюзгший мужик с
химически завитой, скверно выкрашенной шевелюрой и седыми, похожими на бараньи
ляжки, бакенбардами в стиле Элвиса Пресли. Очки в золоченой оправе. Золотые
браслеты на обоих запястьях. Вылитый сутенер.
— Вы, должно быть, и есть этот адвокат, — говорит
мне крашеный, когда я прикрываю за собой дверь. На столе перед ним разложены
какие-то бумаги.
— Меня зовут Руди Бейлор, — представляюсь я,
останавливаясь перед столом.
— А меня — Делберт Берди. Я младший сын Берди.
— Делберту уже под шестьдесят, но он отчаянно косит под сорокалетнего.
— Очень приятно.
— И я страшно рад. — Он указывает на стул. —
Присаживайтесь.
— Зачем? — спрашиваю я. Эта парочка уже давно
здесь. В кухне и примыкающей к ней столовой так и пахнет скандалом. Отсюда мне
виден затылок мисс Берди. Трудно судить, нас она слушает или белиберду, что
плетут с экрана. Звучит телевизор не слишком громко.
— Так, из вежливости предлагаю, — с хозяйским
видом признается Делберт.
Не найдя в холодильнике ничего подходящего,
Вера решает составить нам компанию.
— Он на меня наорал, — ябедничает она
Делберту. — Велел убираться из его квартиры. Жуткий грубиян.
— Это правда? — хмурится сутенер.
— Еще какая! Я здесь живу, а вас прошу
держаться от моей квартиры подальше. Это частное жилище.
Делберт распрямляет плечи. Привык, должно
быть, к словесным баталиям.
— Но владеет квартирой моя мать, — напоминает
он.
— Кому мать, а кому домовладелица, — сварливо
говорю я. — И я исправно плачу ей за каждый месяц.
— Сколько?
— Это, сэр, вас не касается. Ваше имя среди
лиц, имеющих права на этот дом, не фигурирует.
— На мой взгляд, гнездышко тянет в месяц сотни
на четыре, а то и на пять.
— Очень славно. Еще мнения есть?
— Да. Ты, я смотрю, шустрый малый.
— Прекрасно. Что-нибудь еще? Ваша супруга
сказала, что мисс Берди хочет поговорить со мной. — Я нарочно говорю громко,
чтобы мисс Берди обратила на меня внимание, но она и ухом не ведет.
Вера подсаживается к Делберту. Они
обмениваются понимающим взглядом. Делберт приподнимает за кончик какую-то
бумажку. Потом поправляет очки, пялится на меня и спрашивает:
— Вы путались с маминым завещанием?
— Это наша с мисс Берди тайна, — строго говорю
я, силясь разглядеть лежащую перед ним бумажку. Да, так и есть, это её
завещание; то самое, которое подготовил её последний юрист. Это мне чертовски
не нравится, ведь мисс Берди всегда подчеркивала, что ни один из сыновей, ни
Делберт, ни Рэндолф, даже не подозревает о её миллионах. Между тем в завещании
черным по белому значится сумма порядка двадцати миллионов. И теперь Делберту
это известно. Он, судя по всему, изучал завещание уже несколько часов кряду.
Насколько я помню, в третьем параграфе ему отводится два миллиона.
Еще менее приятно мне думать о том, как
удалось Делберту наложить лапы на завещание. Мисс Берди ни за что не рассталась
бы с документом по доброй воле.
— Да, очень шустрый малый, — повторяет он. —
Не удивительно, что народ терпеть вашего брата не может. Приезжаю я домой
мамочку проведать, и что вижу — она к себе адвокатишку подселила! Как бы ты сам
повел себя на моем месте?
Понятия не имею.
— Я живу в этой квартире, — заявляю я. — Это
частное жилье за запертой дверью. Сунетесь туда ещё раз, и я вызову полицию.
Вдруг я смекаю, что копия завещания мисс Берди
хранится у меня в папке под кроватью. Остается только надеяться, что эта
парочка не обнаружила мой тайник. При одной мысли, что я мог столь
легкомысленно нарушить тайну завещания старушки у меня душа ушла в пятки.
Не мудрено, что мисс Берди меня не замечает.
Я не представляю, каковы были условия её
предыдущих завещаний, а потому не в силах судить, на седьмом ли небе Делберт с
Верой от радости, что станут миллионерами, или разгневаны из-за того, что
ожидали большего. От меня они правду не узнают.
В ответ на мою угрозу Делберт презрительно
фыркает.
— Я тебя снова спрашиваю, — цедит он сквозь
зубы — жалкое подражание Марлону Брандо в «Крестном отце». — Ты состряпал для
моей матери новое завещание?
— Ваша мать — сами её и спросите, — советую я.
— Она не отвечает, — встревает Вера.
— Правильно делает. Я тоже не отвечу. Эти
сведения сугубо конфиденциальны.
Делберт, похоже, не слишком в этом смыслит, а
зайти с другой стороны ума не хватает. Да и боязно, а вдруг он какой-нибудь
закон нарушит?
— Надеюсь, парень, ты не собираешься валять
дурака, — грозно рычит он.
Мне все это уже порядком поднадоело.
— Мисс Берди! — окликаю я. Она и глазом не
ведет, но в следующее мгновение наводит на телевизор пульт дистанционного
управления и увеличивает громкость.
Ну и ладно. Я наставляю указующий перст на супружескую
парочку.
— Будете ещё ошиваться возле моей квартиры, и
я вызову полицию. Ясно вам?
Делберт первым выдавливает смешок, а Вера
хихикает вслед. Я хлопаю дверью.
Похоже, папки под моей кроватью сложены в том
же порядке, что и были. И завещание мисс Берди, кажется, лежит на прежнем
месте. Я уже несколько недель не заглядывал под кровать. Вроде бы ничего не
тронуто.
Я запираю дверь и подсовываю под ручку замка
спинку стула.
* * *
Я привык приходить на службу рано, около
половины восьмого, но вовсе не потому, что перегружен работой или день мой
плотно расписан судебными заседаниями и встречами с клиентами, а по той лишь
причине, что люблю посидеть и выпить чашку кофе в одиночестве. Не меньше часа в
день я трачу на дело Блейков — размышляю, изучаю документы. Мы с Деком
стараемся без надобности друг друга не отвлекать, но порой это неизбежно.
Телефон начинает звонить все чаще и чаще.
И все же до начала рабочего дня я наслаждаюсь
покоем.
