— «Кого бы вы хотели проинтервьюировать для „GQ“? Какой был бы ваш первый вопрос?»
— Дж. Д. Сэлинджер, почему после пятидесяти лет молчания вы согласились на это интервью?
— «Известно, что у основателей теорий или создателей общественного мнения есть свои приемы, которыми они напропалую пользуются. Есть ли у вас такой прием?»
— Я не уверен, что для писательства есть готовые рецепты. Напротив, всякий раз, как я берусь за новую статью или книгу, я вынужден начинать с нуля. Просто удивительно, что опыт ровным счетом ничего в этом деле не дает. Другое дело телевидение — это благодарная работа, она чему-то учит. Например, я научился молчать, давать выговориться критикам из «Кружка» (это кинопередача на «Каналь +»). Если бы нужно было найти прием для этого формата, я бы сказал: что-нибудь интеллектуально-шутливое. Ну что — мы, я смотрю, продвигаемся.
— «Какую абсолютно неведомую для вас область вы хотели бы освоить, чтобы затем написать об этом книгу?»
— Я пишу о том, что уже знаю. За одним исключением: для «Windows on the World» я изучал документы, касающиеся крушения Всемирного торгового центра. Я понятия не имею, что буду делать дальше, но ясно одно: после «Французского романа» я бы хотел уйти от темы прошлого и моей семьи и вернуться к вымыслу. После выхода книги обычно наступает пустота, что-то вроде «беби-блюз», когда ничего не хочется. Надо дождаться, пока вернется желание, иногда ждать приходится долго. Помню, как-то я обедал с Бернаром Франком — это было после успеха «99 франков». Он мне сказал: «Не пишите ничего в течение двадцати лет». Вероятно, надо было его послушать.
Следует перемена блюд. Мне подают перепелку, жаренную в меду и фаршированную гусиной печенью. Мысленно я благословляю ресторан «Пре Катлан», куда я хожу с четырехлетнего возраста, а заодно и семейство Ньюхаус, финансирующее мой пир в ущерб доходам издательского дома «Конде Наст» за 2010 год. Вернемся, однако, к вопросам «GQ», наплевать, что с полным ртом.
— «Если вам предложат написать о футболе — мире столь же мрачном и подозрительном, как и тот, что вы описываете в своих книгах, как вы отреагируете?»
— Думаю, это хорошая мысль, но она уже пришла в голову Нику Хорнби
[310]. «Футбольная горячка» — лучшая его книга. Во Франции роман о любви и футболе уже написал Франсуа Бегодо, это «Играть как надо». Что касается меня, я не уверен, что смогу писать на заказ: я потому и стал писать книги. А когда работал в рекламном агентстве, мне надоело, что рекламодатели диктуют мне, что делать. Глупо говорить об этом, но это правда: хорошо пишется, когда тебя сроки подпирают, когда тебе деваться некуда, тогда будто кто изнутри диктует. Иначе получается искусственный текст, который невозможно читать. Это как в любви: ты не выбираешь, в кого тебе влюбиться. И ты не принимаешь решения написать книгу — книга должна сама зазвучать в тебе.
— «Вы сказали на „Оуи-ФМ“ что ваша любимая рок-песня — это „Sappy“(„Сентиментальная“), малоизвестная композиция „Нирваны“. Почему?»
— Из чистого снобизма. В вопросах эстетики снобизм необходим. Если бы кто-нибудь заявил «Оуи-ФM», что любит «Smells Like Teen Spirit» («Повеяло юностью»), то сошел бы за недоумка… Хотя, может, и нет. Любить банальности — интересная форма снобизма. Иначе говоря, «Sappy» и в самом деле очень красивая песня. Она начинается с фразы «And if you save yourself, you will make him happy» («Если ты спасешься, он будет счастлив»). Голос Курта Кобейна звучит там очень проникновенно, как будто он вконец сорван. Конечно, сегодня, когда слышишь его вроде как с того света, начинаешь понимать, что он тогда звал на помощь, чтобы ему помешали свести счеты с жизнью.
— «Когда вы собираетесь представить свою кандидатуру в жюри передачи „Новая звезда“?»
— Никогда. Последний выпуск был хуже некуда. По мне, пусть лучше меня пригласят вместе с подружкой на «Остров соблазнов», там хоть весело!
— «Какого типа телешоу вы хотели бы устроить?»
— Я очень ценю старшее поколение. Люблю их слушать, учиться у них, проникаться их мудростью. Моих бабушек-дедушек уже нет на свете, и мне их очень не хватает. Я считаю, что к старикам недостаточно прислушиваются. Например, мне очень понравилось интервью с Мишелем Рокаром в «GQ» (думаю, узнай он об этом, он был бы взбешен!). Так вот, я хотел бы устроить передачу, которая бы называлась «Во цвете старости» и где можно было бы поговорить с Клодом Леви-Строссом, Мишелем Рокаром, Жаном д’Ормессоном, с Бенуат Гру, Омаром Шарифом, Валери Жискар д’Эстеном, Эмманюэлем Ле Руа Ладюри, Клодом Шабролем, Жаком Шираком… Это же ходячие кладези опыта и знаний! Проблема в том, что они все бы оскорбились, если б их представили на телевидении как стариков. Такую передачу надо снимать в доме престарелых, за чашкой ромашкового настоя.
— «Сколько лет вы ходите к психоаналитику? Есть ли сдвиги?»
— Ходить я начал пять лет назад. Не знаю, в какой момент можно говорить о выздоровлении. Всякий раз, как я у него спрашиваю, не пора ли закончить, он отвечает, что, мол, наоборот, надо встречаться чаще.
— «Знаменитый современный писатель, о котором говорят меньше, чем о вас. Кого бы вы могли назвать?»
— Моргана Спортеса.
— «Шестой округ Парижа, в котором вы живете, похоже, отрезан от остального мира. Объясняет ли это патриархальность издательского мира, который там сконцентрирован?»
— Я не разделяю эту пужадистскую
[311] точку зрения. Это что, вопрос Эрика Нолло
[312]?
— «Каким вы были школьником? Дрались ли вы на переменах?»
— У меня были комплексы из-за моего подбородка галошей, оттопыренных ушей, худобы и брекетов. Но вообще я был вполне послушным. А не дрался я потому, что трусил и еще быстро бегал.
— «В вашем романе „Воспоминания неблаговоспитанного молодого человека“ вы написали: „Влюбившийся гуляка — это человек, который перевернул страницу“. Когда вы сами перевернете страницу?»
— Я выхожу по вечерам развлекаться гораздо реже, чем раньше (смотри выше). Но совсем отказаться от ночной жизни я не могу, это сильней меня. По сути, вы хотите задать мне совсем другой вопрос: Фред, ты влюблен? Только это очень нескромный вопрос. Я отказываюсь на него отвечать. Люди, объявляющие в прессе о своих чувствах, как будто занимаются самовнушением по методу Куэ. Чтобы реализовать себя, недостаточно кричать на всех углах «Я состоялся». И если от этом сообщают прессе, то, скорее всего, это обман.
