Ф. Б. Например, отношение к сексу.
К. М. Да, к сексуальной свободе, к сексуальности вообще в наше время. Общество пока что упорно не желает приравнивать занятие сексом к любому другому занятию.
Ф. Б. В таком случае почему вы сами против открытия публичных домов?
К. М. Потому что в публичных домах проститутки были низведены до положения рабынь — как девицы из восточноевропейских стран на окружных парижских бульварах. С нашей точки зрения, проституция — это свободная профессия, что в первую очередь означает, что проститутка вольна не брать клиента, который ей не нравится. Я склонна ратовать за «альтернативные дома», которые управляются самими проститутками.
Ф. Б. Вы не считаете, что ваш «Манифест» может быть выгоден нежелательным элементам общества, ведь нелепо отрицать существование сутенеров? Да и других опасностей в этой профессии хватает.
К. М. Проститутки, устроившие манифестации, говорили, что Саркози только усложняет ситуацию. Они требуют для себя статус свободной профессии.
Ф. Б. Наравне с врачами и психоаналитиками?
К. М. Вот именно! Надо позакрывать все психоаналитические кабинеты и открыть вместо них «кабинеты интимных услуг». (Смеется.)
Ф. Б. У вас есть дочь?
К. М. Нет. Но у Кристин Анго есть.
Ф. Б. Как вы думаете, ей понравилось бы, если бы ее дочь стала шлюхой?
К. М. Надо будет ее спросить. Однако я догадываюсь, к чему вы клоните…
Ф. Б. Это коронный аргумент Патрика Бессона
[81] и Жан-Мари Руара
[82]. Должен признаться, что мне нравятся девушки по вызову, но, если бы моя дочь занялась этим, я был бы вне себя.
К. М. Со своей стороны хочу сказать, что, если бы у меня была дочь и она бы по влечению сердца выбрала эту профессию, я бы рассудила, что это лучше, чем мести улицы.
Ф. Б. Возможно, что выбор не так узок…
К. М. Я хочу этим сказать, что надо сначала понять, почему женщины выбирают эту профессию. Достаточно лицемерить! Прежде всего это социальная проблема, а потом уже нравственная.
Ф. Б. Что вы ответите тем, кто называет проституцию «торговлей телом»?
К. М. Да, я прочла этот контраргумент в «Мари-Клер». Но в том же номере была реклама дамских сумочек: модель демонстрировала их в чем мать родила. Это что, не «торговля телом»? Разница в количестве, остальное — то же самое. Подавляющее большинство людей продают свои руки. Почему руки можно продавать, а гениталии — нет? По мне, так нет никакой разницы между мышцами и интимной плотью. Я не понимаю, почему одно лучше, а другое хуже.
Ф. Б. За критикой «торговли телом» стоит идея, что секс — это что-то сокровенное, неприкосновенное.
К. М. Вот именно. Когда-то неприкосновенными были узы брака. Теперь таковыми являются сексуальные отношения. Тот же довод используется против порнографии: якобы она искажает представление о сексуальных отношениях. Как если бы сексуальные отношения следовало идеализировать. Я считаю, что порнография гораздо реалистичней, чем романтические комедии, к примеру!
Ф. Б. А вы не считаете, что любая работа — это форма проституции?
К. М. Даже хуже. Иной раз хочется торговать скорее телом, нежели мозгами.
Ф. Б. Раскол в рядах феминисток напоминает мне дебаты по поводу новых реакционеров. Вы можете сказать, что ваши оппонентки — «реакционные феминистки»?
К. М. Мари Деплешен
[83], Анни Эрно
[84], Женевьев Бризак
[85] демонстрируют довольно наивное восприятие сексуальности. Для них половой акт неотделим от любви.
Ф. Б. Двухтысячелетнее промывание мозгов не проходит даром!
К. М. Согласна. Тем не менее очень важно воспринимать любовь и сексуальность как самостоятельные, не зависящие друг от друга вещи. Но это вовсе не значит, что их надо непременно разделять! У нас принято утверждать, что женщине, чтобы испытывать желание, нужны чувства. Ложь! Просто им удобно, чтобы про них думали, будто они не могут заниматься любовью, не любя.
Ф. Б. Если женщины хотят быть равными мужчине, они должны быть равными ему во всем?
К. М. Они не хотят быть, они ЕСТЬ равные. Мы такие же, как и вы. Иногда мы любим, иногда просто хотим потрахаться!
Ф. Б. Это была главная идея вашей книги. Я хочу показать вам кое-что. Вот, я принес последнюю книгу Пьера Буржада
[86]…
К. М. Он в этом месяце дал интервью «Арт-Пресс».
Ф. Б. Умные люди всегда друг друга найдут! Его книга называется «Человек-предмет» (издательство Галлимар, серия «Бесконечность», 2003). Он там объясняет, что в садомазохизме раб расценивается как человек-предмет.
К. М. Пока он в своем уме и готов отвечать за свои поступки, пусть делает что хочет. Смысл нашего Манифеста в том, чтобы остановить тех, кто пытается решать за других. Остановить тех, кто лучше самих проституток знает, что им надо. Кто лучше женщин знает, что надо женщинам? В целом их концепция выглядит так: проститутки все дуры, бессловесные жертвы, надо их спасать вопреки их желанию!
Ф. Б. В качестве эпиграфа к «Борделю» взята фраза Фридриха Дюрренматта «Мир сделал из меня шлюху, я хочу сделать из мира бордель». Что вы думаете об этой фразе?
К. М. Я не согласна. Шлюхами рождаются. И делает из нас кого-то вовсе не мир. Я, знаете ли, католичка и знаю, что такое первородный грех. Я придерживаюсь концепции Марии Магдалины…
Ф. Б. Я тоже, и это многое объясняет. Давайте теперь поговорим немного о литературном стиле. Мало кто из критиков отметил вашу работу над языком и ваш холодный взгляд на секс. Я хочу вам прочесть одну цитату из «Ста двадцати дней Содома»: «Он заставил испражниться девицу А и девицу Б. Затем заставил Б есть экскременты А, и наоборот. Затем они обе испражнились, и он ел их экскременты». Вы понимаете, что, как бывшего председателя «Дерьмо-клуба», эта фраза не оставляет меня равнодушным. Буржад говорит, что эта фраза «строга и красива, как математическая формула». Мне лично она скорее напоминает ваши перечисления в «Сексуальной жизни Катрин М.».
