Вот Детройт превратился из автомобильной столицы миры в криминальное афроамериканское гетто. Плод демократии, гуманизма и либерализма — производство и достаток ушли из города, где обдирали налогами предпринимателей и работяг ради комфорта нерадивых лентяев.
А вот ЮАР превратилась в криминальную зону мира, где черные терроризируют белых, ничего не создавая взамен — ни заводов, ни ферм, ни университетов и городов. Проедается и загаживается то, что было раньше.
А вот полицейские европейских столиц боятся соваться в кварталы мигрантов-мусульман: изобьют, сожгут машину, а если их тронешь — поднимется вопль о чрезмерном применении силы к угнетенным.
И вот вам модель по Аттали: кочевые элиты, перемещающиеся центры производства, исчезновение границ и суверенитетов государств, разрыв между богатством элит и бедностью масс, одиночество, потребление, развлечения. Это трагедия вырождения культуры — это не может быть целью и идеалом движения приличных людей в здравом рассудке!
Консерваторы стремятся сохранить народы, семьи, государства, смысл жизни. Либералы обвиняют их в «цеплянии за вчерашний день». Но если день завтрашний сулит смерть — нужен иной путь!
Христиане, мусульмане и иудеи — те, в ком жив дух веры — в глубине души хранят ориентир праведности, хотят хранить устои жизни и веры, ненавидят грех. Опять же — они консерваторы. И смысл жизни им ведом, и представление о счастье у них простое и извечное, человеческое.
Умный либерал неизбежно впадает в когнитивный диссонанс. Сознание говорит ему, что ничего хорошего впереди не предвидится. А подсознание требует примирить его со взглядами и целями либерализма, с мировоззрением и ценностями друзей и коллег, которые контролируют командные высоты идеологии и позиционируются как носители передовых, достойных и правильных взглядов.
Поэтому либерал впадает в истерику, споря с противниками — он заменяет аргументы политическими оскорблениями.
Но почему же, будучи умным образованным человеком, он верит в свою мракобесную и лицемерную ахинею, не выдерживающую никакой серьезной критики? О, на это есть главный ответ.
Социум самоструктурируется в страты, члены которых объединены прежде всего общностью взглядов. Это — второе. А первое — человеку необходимо иметь систему взглядов, позволяющую самоидентифицироваться с какой-то группой. Человек один не может! Человек — животное политическое. Социальный инстинкт повелевает ему объединяться в группы, скрепленные системой императивов и табу.
Вера в либеральные ценности — это именно разновидность веры. Как ислам или христианство. Отрицающая традиционные веры и системы ценностей либеральная идеология — объединяет людей в группу, что людям всегда необходимо.
Не важно, что вера ложная. Важно, что она едина и противопоставлена другим. Отграничивая и объединяя своих адептов.
Либеральная вера стоит на отрицании традиционных устоев — границ, норм морали, самоидентификации народов и культур, она порицает личный успех и конкуренцию, а при касании информации о любом неравенстве полов и рас либералы просто требуют аутодафе.
Это религия. И при столкновении догмы с правдой она яростно поносит правду, требуя ее запрета по идеологическим основаниям. Это относится к биологии, социологии, психологии, физиологии — а также политике.
Либерализм построен на отрицании цивилизационной системы императивов и табу. Это мощный сдвиг в сторону анархии — то есть социальной энтропии, неупорядоченного общества.
Но социум самоорганизуется в любых условиях. И если из него изымают законы государства — они заменяются понятиями реальных силовых групп. Обычаями бандитских кварталов — внизу, и контрактами транснациональных корпораций — наверху.
Либерализм сегодня как идеология — это нетерпимое утверждение отрицания традиционных устоев. Без предложения чего-либо реального взамен. Взамен — хаос люмпенизированного дна и всевластие кочевых элит.
Вот это утверждение отрицаний запретов — и есть их вера. Ее столкновение с действительностью грозит бедами действительности.
Как любое мракобесие — идеология неолиберализма не может существовать долго.
Свобода творить историю
Если человек в любой миг властен в своих поступках и может изменить свои действия по собственному хотению и разумению — жизнь резко улучшается. И упрощается. И человечество всегда имеет шанс на счастье — все в его руках.
А отчего погибли все прошлые цивилизации? А или слабо хотели, или неверно думали. Но мы сегодня умнее.
Мне доводилось беседовать с одним современным мыслителем, который категорически отвергал идею превентивного военного удара, независимо от степени подготовки вражеской агрессии. «Пока на тебя не напали — все может измениться, ты не имеешь права сам выступить агрессором». Вот о степени подготовки мы и спорили. Если хулиган достал нож — но еще не режет: уже можно бить? Если на тебя наставил пистолет — но еще не выстрелил?
Разведка докладывает: на той стороне противник сосредоточил войска на наших танкоопасных направлениях, его части укомплектованы, боеприпасы загружены, а экономика переведена на военные рельсы. Можно наносить удар? Или ждать, когда он ударит первый?
От врача требуется ставить диагноз и прогнозировать развитие болезни. От экономиста требуют прогноз развития экономики страны при вот таких вариантах условий. Рысь прыгает с ветки на косулю, прогнозируя траекторию прыжка. Мы живем в мире прогнозов: от поездки утром на работу до откладывания денег на отпуск в Турции.
При этом. Современная волюнтаристская историческая философия. Принципиально отрицает возможность объективно прогнозировать будущее. Только субъективные варианты: вот как люди сделают и случай выпадет.
В смене кочевой жизни оседлым хозяйствованием, в возникновении государства и замене рабовладения феодализмом — играл роль случай и желание людей. Смейся и плачь, пишет Боконон.
А это значит, что завтра зависит от нас. А это значит, что сегодняшняя реальность не предопределяет завтрашнюю, если мы захотим сделать иначе. Плюс землетрясение.
Вот эта философия — идеологически обосновывает любую ложь, отрицание любой правды как неизбежного следствия сегодняшних дел. Не будет схлопывания нашей цивилизации, хотя она морально разложилась и снижает свою экономическую роль. Не исчезнут европейцы, хотя они сокращаются стремительно и замещаются массово. И так далее.
Такие свободолюбцы живут сегодняшним днем — отрицая завтрашний как его следствие. Завтра будет не следствие из объективного сегодня — завтра будет следствие из наших желаний и волевых дел.
Сегодня бедные люди в Африке и Ближнем Востоке живут плохо. Поможем им — переселим в Европу. Завтра они ее загадят и подчинят себе. Нет! Завтра мы будем дружно жить! Но посмотрите — грязь, криминал, теракты и экстремизм. Ничего — надо перетерпеть! Пока вы терпите — вас все меньше, а их все больше, и они все наглее. Долой расиста и ксенофоба! Вот примерно так выглядит дискуссия.
