— Спасибо. — Алек посмотрел на заказчика с легкой неприязнью. — Только вот я слегка сомневаюсь, что наш маньяк кинется тебе каяться во всех преступлениях. Или же будет тебе рассказывать, как дорога ему твоя усадьба.
— Чего? — не понял Андрик.
— Как же с вами трудно, — устало поделилась Елена. — Вы все время забегаете вперед. Ну, да ладно. В общем, Андрик, слушай. Список нам нужен с другими целями. А вообще… Давай я попробую тебе все прояснить. Я сразу скажу, что никакого призрака здесь нет. Чушь это.
— Но крайне интересная, — оживилась вдруг Гелла. — Тут рассказы и байки об этом привидении воспринимаются как любимые легенды. И их, кстати, очень много.
— Замечательно! — Елена улыбнулась, почти искренне. — Первый раз меня перебили с толком для дела. Гелла права, Андрик. Местные легенды послужили основой для всей этой аферы. Кто-то сознательно портит тебе реноме с помощью убийств. И мистики тут, похоже, кот наплакал.
— То есть меня кто-то пытается кинуть или развести? — уточнил Андрик.
— Типа того, — согласился с ним Влад. — Дневник на чердак подкинули специально для того, чтобы именно ты его и нашел. Да, наверняка и идею лезть на этот чердак тебе тоже аккуратно подсказали. И большая часть нашего коллектива уверена, что твой доброжелатель из близкого к тебе окружения. Вряд ли это постояльцы.
— Более того, — поддержал коллегу Алек. — Не менее удивительным кажется одно обстоятельство. Как давно ты решил устроить тут этот балаган?
— Какой? — угрюмо переспросил Андрик. — Ваше прибытие?
— Нет. — Алек язвительно улыбнулся. — Это твое долбаное маски-шоу!
— А! — Хозяин усадьбы устало потер виски. — Месяца полтора назад.
— Что и требовалось доказать. — Юля победно улыбнулась. — Кто поспорит, что он сам сделал все возможное, чтобы его подставили?
— Слушайте! — В кои-то веки Андрик занервничал. — Или вы перестаете трепаться намеками и загадками, или садитесь в свой «воронок» и валите.
— Не нервничай, — тихо посоветовала Елена. — Они иначе не могут. А сказать мы пытаемся одну очень простую вещь. Твои убийства приурочены к маскараду.
— Кто-то очень четко просчитал все, — охотно продолжал пояснять Алек. — Вот только вопрос: будет ли в ночь маскарада последнее убийство или нет?
— Меня в этом случае больше волнует, кого могут убить, — немного подумав, сообщил Андрик. — Скорее всего, это будет кто-то из гостей. И его смерть обойдется мне очень дорого.
— Прости, я не политик, — вступил Женька, который молчал на удивление долго. — Но я бы на твоем месте думал, за что тебе такая маза и чего от тебя хотят.
— Логично, — заметила Гелла. — Но так как мы не крутые бизнесмены, а простые маги, то лично меня волнует немного другое. А есть ли нам еще необходимость здесь торчать?
— Позволь напомнить тебе, дорогая, что вас сюда вообще никто не звал, — тут же расплылась в самой ехидной улыбке Елена.
— Да! — веско поддержал ее Андрик.
— Но лично я не собираюсь сматывать удочки, — продолжила начальница «Бюро». — По одной простой причине, из-за которой именно ты, Гелла, сегодня провела энное количество времени в церкви.
— Да! — опять поддержал ее Андрик.
— И пора бы теперь, девочки, сообщить, что интересного вы выяснили о нашем замечательном неизвестном пока господине.
— Да! — уже в третий раз поддакнул Андрик. — Но зачем?
— А какой был энтузиазм, — прокомментировал Женька. — Странно, что ты, Андрик, вообще счел нужным поинтересоваться хоть чем-то.
— Тем более что ответ очевиден, — подхватил Алек. — Не зря же нам его так упорно навязывают. Кстати, может, у него все же есть имя?
— Есть, — согласилась Гелла. — Модест Евграфович.
— Ох, ничего себе! — восхитился демонолог.
— Вы это придумали, да? — поморщился Андрик.
— Нет, — поддержала Юля приятельницу. — Владельца усадьбы «Золотники» на самом деле так звали. Модест Евграфович Злотников. Родился в тысяча семьсот восемьдесят шестом году. Младший сын в семье мелкопоместного дворянчика.
— Младший? — переспросил Алек.
— Если верить метрическим книгам местной церкви, то да, — ответила Гелла. — Вот только там еще упоминается о… Сейчас… Вот. — Она достала блокнот и зачитала: — Тысяча семьсот семьдесят девятый год — рождение Иакова Евграфовича Злотникова. Тысяча семьсот восемьдесят третий — Евфросинии Евграфовны. Тысяча семьсот восемьдесят шестой — Модеста. Тысяча семьсот девяносто четверный — год смерти Иакова, а следующий — Евфросинии. Кстати, что удивительно, родители их тоже скончались еще до наступления девятнадцатого века.
— Как-то даже слишком удивительно, — заметил Влад. — А что тут у них, мор, что ли, был?
— Ага! — не очень вежливо откликнулась Гелла. — Чума бубонная. Не иначе! Мор… Скажешь тоже.
— Это он своими румынскими мерками всех меряет, — пояснил Женька.
— Тогда там у них мор другого типа, — продолжила дразнить коллегу Юлька. — Все больше с потерей крови связанный…
— А по сути? — Тон Андрика был крайне недружелюбным.
— Зануда, — фыркнула Гелла и объявила: — Никакого мора здесь не было. Просто старшенький однажды неудачно покутил. Зарезан в пьяной драке.
— В пятнадцать лет? — Андрик был искренне шокирован.
— Успокойся. — Елена покровительственно улыбнулась приятелю. — Они тогда кутить раньше начинали. Это исторический факт.
— Сильно, — прокомментировал он. — Дальше.
— Дальше — сестра. — Гелла сверилась со своими записями. — Вот тут темная история. Утонула девонька.
— Офелия, тоже мне, — фыркнул Женька. — А чего тут темного?
— Да ничего. — Ведьма пожала плечами. — Только все знали, что Фрося с детства воды боится. Это раз. А второе… Угадай, кто там был на бережку в тот момент?
— Неужто наш дорогой Модестик? — Влад даже наклонился вперед в азарте.
— Он самый, ненаглядный наш, — согласилась Гелла. — И кстати, утонула Фрося очень вовремя. Ее как раз только успели посватать.
— Они очень рано начинали, — прокомментировал Андрик.
— Меня вот другое интересует, — оживился Алек. — Смерть у нее явно странненькая. Неужели никто из жандармов, или как их там еще, не заинтересовался? Она же не крестьяночка какая-нибудь. Все же дочь помещика.
— В тебе заговорил бывший полицейский, милый, — усмехнулась Елена. — Жандармерии тогда еще не было. Но вот прокуратура точно существовала.
— И она не дремала, — успокоила Гелла. — Проверочку проводили. Но как-то безрезультатно, кажется. Впрочем, в церкви об этом много не узнаешь.
— В архиве тоже, — поддержала ее Юля. — Известно только, что подозревали в причастности к утоплению двоих. Соседа их молодого, который вроде бы питал к Фросе теплые чувства, и жениха ее. А вот наш мальчик проходил главным свидетелем. Он толкнул крайне трогательный рассказ о том, как сестра его в расстроенных чувствах кинулась в реку. Как он звал на помощь, но никто не ответил ему. Он вроде бы даже и сам пытался ее спасать. Но не смог.
