Каждый день великая княгиня гуляла с племянницами в парке.
– Иногда к нам присоединялся Ники, но не Аликс. Гулять ей не позволяло здоровье. Должна признаться, подчас мне было трудно призвать своих племянниц к порядку. Они были такие живые, полные энергии и вечно убегали в разные стороны.
* * *
В конце 1906 года принца Петра перевели из Царского Села в другое место, и великая княгиня вернулась в свой особняк в Петербурге, но продолжала часто бывать в Царском. К тому же существовал телефон. С каждым годом интерес Ольги Александровны к своим племянницам, забота о них росли. По субботам она оставляла столицу и проводила весь день с семьей брата. «Тетя Ольга» была своим человеком в Александровском дворце. Дети относились к ней как к своей подруге по играм. Их подкупала безыскусственность ее манер. Вследствие обстоятельств, над которыми она не имела власти, императорская семья вела весьма уединенную жизнь. Мало событий вносило разнообразие в быт детей, но великой княгине никогда не наскучивало выслушивать их рассказы.
– Все они особым умом не блистали
[167]. Я и сейчас думаю, что моя маленькая Анастасия была самая одаренная из них. Однажды мы с Ники и Аликс сидели в кабинете Ники. Мы с ним принялись вспоминать разные забавные случаи, которые происходили в прежние годы, и все трое громко хохотали. Тут мы увидели, как дверь открылась. На пороге стояла Анастасия. Скривившись, она проговорила голосом, в котором звучало превосходство: «Действительно, как забавно, только ничего смешного я не вижу». Прежде чем Аликс успела отчитать ее, Анастасия убежала.
Больше всего великую княгиню заботили два обстоятельства, касавшихся ее племянниц. Первым из них было искусство верховой езды.
– Боюсь, что тут мне не удалось сделать ничего. Девочки любили лошадей, не боялись их, но ездить верхом не желали. Они хорошо сидели в седле, трусихами не были, но я весьма скоро убедилась, что они садятся на лошадей только потому, что мне этого хотелось. Никакого удовольствия от езды верхом они не испытывали. Лишь одна Анастасия пристрастилась к верховой езде. Не думаю, чтобы ей запомнился тот инцидент в Царском Селе. Если бы она осталась в живых, то из нее получилась бы великолепная наездница.
Второе обстоятельство было сложнее. Оно заключалось в изолированности детей в Царском Селе. После 1904 года их родители больше не жили в Петербурге. По мере того как они взрослели, одна за другой императорские дочери появлялись за обеденным столом родителей.
– Мне хотелось как-то развлечь девочек, – призналась великая княгиня. – Я поговорила по этому поводу с Ники и Аликс. Они знали, что могут доверить мне своих детей.
Начиная с 1906 года каждое воскресенье всю зиму дети проводили в обществе «тети Ольги», которая приезжала вечером в субботу в Царское и там ночевала. А утром четыре взволнованные племянницы и их не менее взволнованная тетушка садились на поезд и отправлялись в Петербург. Первым делом они отправлялись в Аничков дворец и завтракали вместе со своей бабушкой, императрицей-матерью. Часа два великие княжны, в том числе даже непоседа Анастасия, выглядели и вели себя так, как подобает их положению. Они становились такими чопорными, что тетушка с трудом узнавала в них своих племянниц.
– Эти завтраки раздражали своей излишней чинностью. К счастью, через какие-то два часа все заканчивалось, и мы с облегчением покидали Аничков дворец!
Самое интересное для юных великих княжон начиналось после того, как они оказывались в доме у их тетушки. После чая устраивались игры и танцы с «приличными» молодыми людьми столь же юного возраста, которых приглашала великая княгиня, чтобы разделить веселье с ее племянницами.
Александра Федоровна с дочерьми.
«Мнения могут расходиться на счет роли, сыгранной Императрицей во время царствования, но я должна сказать, что в ней Наследник нашел себе жену, целиком воспринявшую русскую веру, принципы и устои царской власти, женщину больших душевных качеств и долга»
(Матильда Кшесинская)
– Спиртных напитков или вин, разумеется, никогда не подавали – даже для взрослых участников праздника. В те дни веселились, не прибегая к помощи водки или коктейлей. Помню, как радовались каждой минуте вечера девочки, особенно моя дорогая крестница Анастасия. До сих пор я слышу ее звонкий смех, раздающийся в отдаленных уголках зала. Танцы, музыка, игры – она всецело отдавалась им.
Приблизительно в десять вечера приезжала одна из фрейлин императрицы, чтобы захватить их с собой в Царское Село.
Эти воскресные поездки продолжались до 1914 года. Великая княгиня относилась к ним как к одной из самых важных своих обязанностей.
– В тринадцать лет Анастасия начала толстеть, несмотря на то что много двигалась. Кроме того, она была гораздо ниже ростом своих сестер. Совершенно неожиданно для меня девочка утратила всякий интерес к занятиям. Учителя определили это как леность. Но я в этом не уверена. Мне кажется, что книги сами по себе не представляли для нее ничего особенного. Ей очень хотелось столкнуться с настоящей жизнью. Я знаю, что ее многое заботило, она терпеть не могла эскорт казаков, постоянно сопровождавших их во время прогулок. Не нравилось ей и многое другое, но все это не омрачало ее веселья. Именно такой она и запомнилась мне – брызжущей жизненной энергией, шаловливой, звонко хохочущей – иногда без всякой видимой причины, – а это самый лучший смех. Девочка была самой веселой из всего ее поколения Романовых, и у нее было золотое сердце.
* * *
К сожалению, военная кампания была плохо подготовлена и осуществлена. Снабжение войск было поставлено из рук вон плохо, одна неудача сменялась другой. А в мае 1905 года в Цусимском проливе был почти полностью уничтожен русский флот. Я где-то читал, что когда императору доставили телеграмму о Цусимской трагедии в Царское Село, он играл в теннис и будто бы, прочитав депешу, он скомкал ее и сунул в карман кителя, после чего продолжил игру. Я спросил у великой княгини, так ли это было на самом деле.
– Это ложь – такая же, как и тысячи других! – воскликнула Ольга Александровна. – И я это знаю, потому что находилась во дворце, когда сообщение было доставлено. Мы с Аликс находились у него в кабинете. Он стал пепельно-бледен, задрожал и схватился за стул, чтобы не упасть. Аликс не выдержала и зарыдала. В тот день весь дворец погрузился в траур
[168].
