Они постоянно устраивают потасовки. Вы же знаете.
Батлер отказался признать, что ему это известно.
– Потом мы собирались связать ее, повозить по городу, пощупать...
– О Боже! Только не изнасилование!
– Нет! Просто подразнить ее немного. Ничего серьезного. Сделать ее послушной, запугать до смерти. Потом сказать, что мы следим за ней, и выбросить на улицу. Полиция подобрала бы ее, доставила домой к матери, и на первом же корабле мать увезла бы ее в Чикаго. – Де ла Барка покачал головой. – Это должно было сработать.
Батлер устало опустился на стул. Он достал из кармана платок и вытер вспотевший лоб.
– Но она сопротивлялась как дикая кошка. Кричала. Царапалась и пиналась. Ударила Билли зонтиком по голове.
– Она могла бы совсем его прикончить, – проворчал Батлер. – Он ни на что не годен.
– Парень, с которым она была, оказался опасным типом, – продолжал де ла Барка. – Выхватил нож и распорол Толли брюхо.
– Какая жалость! – Батлер с отвращением посмотрел на своего подручного, потом взял со стола газету. – Случай мог бы остаться незамеченным, но глупая девчонка рассказала все какому-то репортеру, который превратил ее откровения в дешевый приключенческий роман. «Опасный тип, с которым она была» назван здесь воином из племени шайенов. Он открыл дверь фургона боевым индейским топором. Проклятье!
Сенатор швырнул газету на стол, потом вновь схватил ее. Дрожащими руками он развернул страницу, на которой художник изобразил Виктора, и раздраженно бросил ее в лицо де ла Барки.
– Посмотрите на него. Черт бы вас побрал! Виктор Вулф, Брат Белого Волка! Читайте! Он светловолосый, черт возьми. Член делегации от Вайоминга. Теперь какой-нибудь романтически настроенный идиот предложит дать Вайомингу статус штата немедленно. Проклятье! Светловолосый индеец.
Он швырнул газету на пол и закрыл лицо руками.
– Инвесторы потребуют назад свои деньги. Я буду разорен.
Де ла Барка смотрел на его лысеющую макушку.
Батлер поднял голову.
– Убирайтесь. Я пришлю за вами, если придумаю для вас какое-нибудь дело. А сейчас прочь с моих глаз.
– Ты должна забрать свою дочь и покинуть Вашингтон. В Чикаго она будет в безопасности. – Адольф Линдхауэр сурово посмотрел на трех женщин, собравшихся вместе с ним в номере гостиницы.
Помедлив минуту, Рут Уэстфолл покачала головой.
– Я не могу уехать. Хью Батлер послал Бенджамина в форт Галлатин, чтобы дать ему шанс реабилитировать себя. Сейчас Хью в гневе. Он считает, что генерала убили индейцы. Я пыталась объяснить, что они не имеют никакого отношения к его смерти. Я сказала, что какой-то солдат застрелил его в целях самообороны, но он не поверил мне. Ты же знаешь, я должна все уладить, и знаешь, почему.
– Мама... – начала Рейчел, но Адольф остановил ее.
– Мы знаем, что ты чувствуешь, Рут, но ты, возможно, бьешься головой об стену. Вероятно, сенатор не верит тебе, потому что его версия происшедшего не совпадает с твоей.
– Вот поэтому я и должна...
– Или версии совпадают, – прервал ее Линдхауэр, – но он не хочет, чтобы все факты стали известны. Ты сама сказала, что Уэстфолл замышлял вновь развязать войну. Батлер должен был знать об этом. Они с Уэстфоллом были близкими друзьями. Существует сильная оппозиция сторонникам присвоения статуса штатов западным территориям. Политики – особенно сенаторы – не хотят новых сенаторов в конгрессе. Это угрожает их власти.
– Хью Смит Батлер – один из самых уважаемых людей в Вашингтоне, – сказала Рут.
– Тогда он не захочет, чтобы ты рассказала, что тебе известно, и выставила его лжецом, – сделал вывод Адольф.
Пока Адольф говорил, лицо Рейчел становилось все серьезнее. То, что говорил Линдхауэр, было вовсе не лишено смысла. Если это было правда, то ее отец был участником заговора, направленного на то, чтобы уничтожить народ, к которому принадлежал Виктор.
– Он же американский сенатор, – неуверенно возразила она. – Никто не называет его лжецом. Он просто допустил ошибку.
Адольф с сочувствием посмотрел на нее. С непривычной нежностью он положил руку ей на плечо.
У нее под глазами были темные круги – результат бессонной ночи. На щеке, на том месте, куда пришелся удар напавшего на нее человека, проступил синяк.
– Рут, – тихо спросил Адольф, – почему кому-то понадобилось похищать Рейчел? Средь бела дня?
Рут покачала головой.
– Не имею понятия. Я никогда не слышала ни о чем подобном.
– И никто из нас не слышал. Она была не единственной молодой леди, гулявшей по аллее в тот день, или вчера, или прежде. Женщины разного возраста, некоторые даже без сопровождения мужчин, гуляют по аллее перед Капитолием каждый день. Улицы всегда полны народа. Но ни на кого не нападали.
– Ты хочешь сказать, что это было преднамеренно, – прошептала Рут.
– Конечно. Я думаю, это было предупреждение.
– Мне?
– Да.
– Мне кажется, мой муж прав, – подала голос Голубое Солнце на Снегу. – Если бы Рейчел увезли, то в конечном итоге ее освободили бы. Ей могли дать возможность бежать. Но не исключено, что она могла и погибнуть.
Рут обхватила себя за плечи, чтобы сдержать дрожь.
– Меня спас Виктор, – заявила Рейчел. Адольф взял со стола газету.
– На самом деле не совсем он тебя спас. Нападавших было слишком много, чтобы он мог всех одолеть. В газете написано, что толпа окружила фургон и стащила кучера на землю. Таким образом тебя спасли.
– Виктор выбил дверь фургона. У него был нож, – продолжала настаивать Рейчел. – Они бы не справились без него.
– Мой сын очень смелый и сильный мужчина, – согласилась Голубое Солнце на Снегу, – но он не смог бы сразиться с двумя мужчинами и одновременно перехватить фургон.
– Он настоящий герой, – заявила Рейчел. Адольф положил газету и улыбнулся Рейчел.
– Ты очень милая девушка. Любой мужчина бросился бы спасать тебя, но... – он посмотрел на Рут, – ее надо увести подальше от опасности.
– Нет. – Рейчел встала. – Мы с Виктором собираемся пожениться, – с гордостью сообщила она.
Все удивленно уставились на нее.
– Он сказал тебе что-то такое, чего он не должен был говорить? – спросил Адольф. – Я ему покажу! Он...
– Нет. Но я уже сообщила о нашей помолвке. Это здесь, в газете.
Рут взяла в руки газету.
– О дорогая! Я подумала, что это романтическая выдумка репортера, чтобы сделать рассказ более волнующим.
Рейчел просто сияла.
