— То есть, — в голосе завучихи зазвучал металл победы, — прадед нашего Евгения был пособником фашистов?
Лев Залманович неловко мотнул головой:
— Да не совсем… Понимаете, среди тех трех расстрелянных мужиков и он был. Так что какое уж тут пособничество… Просто Люба этого не знала, вот и скрывала.
Повисла неловкая пауза.
— Лев Залманович, — тихонько подсказал я. — Про медаль…
— Ах да, про медаль! — он сразу оживился. — Командир наш подал представление на Любовь Александровну Пригодич, на орден Красной звезды. Посмертно. Но звезду нам зарубили, мол, не в бою подвиг совершен и все такое. Но медаль «За отвагу» вручили… То есть… — поправился Лев Залманович, — не вручили, конечно, но указ есть. А теперь, как оказалось, и героиня жива. Словом, в ближайшее время состоится награждение!
Лев Залманович обвел класс торжествующим взглядом. Танечка растерянно смотрела на Вассу. Та сидела, уставившись в пол. Все остальные хлопали глазами, приходя в себя после рассказа. Кто-то уже шептался, обсуждая подробности, кто-то просто мотал головой.
Женька неожиданно спросил:
— А с гетто что случилось?
— Что-что? — улыбка Льва Залмановича стала крайне виноватой. — Через неделю отправили в лагерь смерти. Кое-кто выжил, но…
И он, махнув рукой, отправился к последней парте.
Теперь все смотрели на меня. Я очнулся.
— Итак, есть предложение вынести предупреждение пионеру Архипову за… за низкую сознательность. Кто за?
— Погодите! — взвилась Танечка. — Но ведь тут религиозная пропаганда! Мы же собирались…
Пионервожатая осеклась под безнадежным взглядом Вассы.
— Кстати, о религии, — подал с задней парты Лев Залманович, — сегодня Люба… Любовь Александровна рассказала, как она за образами пакеты с листовками прятала, когда связной стала. В той деревне полицаи дюже набожные были, за иконами никогда не шарили.
Он в который раз уже заставил всех улыбнуться, а потом еще и добавил поучительно:
— Так что бог, если его использовать правильно, тоже может помочь хорошим людям.
Когда класс отхихикал, я повторил:
— Кто за?
За были все. Даже Красноперкина.
Оля, 14 апреля 2018 года, утро
Мама не хотела пускать меня в школу, но я была непреклонна. Остановить меня было невозможно, я сносила все на своем пути. В школу неслась пешком, испытывая ни с чем не сравнимый кайф от джинсов и кроссовок. А пока здесь жила, не ценила.
Совершенно забыла про то, что в школе на входе нужно регистрироваться, получила по ногам турникетом, но даже это не испортило мне настроения.
Ворвалась в класс… Ох, черт… А вот от этого я отвыкла.
Первой реакцией было пройти по рядам, повырывать у всех комики, открыть окно. Так и хотелось всех встряхнуть и рявкнуть:
— Что вы уперлись в экран, посмотрите друг на друга! На улице весна, солнышко! А вы тут под кондишеном душитесь.
Но я сдержалась. Один раз уже наломала дров, теперь на всю жизнь запомнила, что действовать нужно осторожно. Я плюхнулась на стул и принялась аккуратно рассматривать окружающих, вспоминая, что мне рассказывал Витя.
Сушка… Кто ж из них Сушка? Я аккуратно отправила ей сообщение и стала смотреть кто ответит. Ага, есть! Сушка — это вон та хмурая девочка. И зовут ее Снежана. И на самом деле она веселая и очень сильная.
Ястреб… Вот он! Дима. Мальчик совсем невысокого роста, а сидит за последней партой. Это ж он на форуме звезда, а в жизни об этом никто не догадывается. А я когда-то была уверена, что влюблена в него…
Витя сказал, что главное с этими двумя договориться, а дальше уже все пойдет по накатанной.
Мои размышления прервал учитель истории, который вошел в класс и уже начал рассказывать про то, как будет проходить экзамен.
— А теперь я хочу, чтоб вы немного потренировались. К доске пойдет…
— Я!
Ой, нужно все-таки научиться сдерживаться. Ладно одноклассники, историк чуть под стол не свалился.
Пока отвечала, я наблюдала за классом. Благо, ответ лился сам собой и умственных усилий не требовал. Ага! Глаза начали поднимать! Отрывайтесь, отрывайтесь от своих комиков. Ну улыбнитесь хоть кто-нибудь!
— Отлично, Воробьева, просто отлично! — перебил меня учитель. — Я даже не знаю, что сказать! Как ты готовилась? Тебе кто-то помогал?
— Да, конечно, — сказала я. — Помогал…
Вспомнился Женька. На секунду как будто свет померк, так стало тоскливо… Но я быстро взяла себя в руки.
— Главное говорить побольше. Буквально пару дней тренировок — и так отвечать сможет каждый.
Я быстро оглядела класс и успела заметить заинтересованный взгляд Димки, который, правда, немедленно уткнулся в комик.
Ничего, прорвемся!
Витя, 1980 год
Мы с Женькой сидели на самой верхушке груши и жевали бумагу. Нет, не потому что голодные, а просто жеваная бумага — лучший боеприпас для плевательной трубочки. Сегодня мы собирались славно повоевать.
— И обязательно было это предупреждение давать? — недовольно проговорил-прожевал Женька.
— Обязательно.
— Ничего не обязательно! Я кругом прав, а мне — предупреждение какое-то!
И Женька без предупреждения плюнул в меня жеваным комочком. Я решил, что это не считается за начало боевых действий, потому что плевался он без трубочки.
— Слушай, — примирительно сказал я, — я тоже хотел, чтобы тебя полностью… оправдали, что ли.
— А чего не предложил? — Женька оторвал еще кусок от газеты и сунул его в рот. — Вассу испугался?
— Нет. Мне папа посоветовал.
Женька возмущенно хмыкнул, но плеваться на сей раз не стал.
— Серьезно! — я даже ударил себя в грудь, крепко вцепившись в ствол второй рукой. — Он долго что-то объяснял… Короче, если бы мы тебя вообще никак не наказали, Васса не успокоилась бы. И, может, все-таки добилась твоего исключения…
В плечо мне стукнул очередной снаряд.
— Шит, — огорчился я, — когда папа объяснял, там все логично было.
— «Шит»? — удивился Женька. — Это еще что?
— Это по-английски, — обрадовался я изменению темы. — Это означает… нехорошее слово.
Женька недоверчиво окинул меня взглядом:
— Откуда знаешь?
— А я в будущем был, — ответил я, широко улыбаясь.
— Ого! — Женька выразил изумление, принимая игру. — И как там, в будущем?
— Нормально! Компы у всех, комики… это такие карманные телефоны… Ай!
