– Ты извини! – сказала она, с трудом вклинившись в монолог девочки. – Мне срочно домой нужно, у меня там сестра…
– А у меня сестры нет, – младшая Мари на долю секунды пригорюнилась, но тут же загорелась новой идеей. – Ой, пусти, пойду к дедушке, он мне сестричку назначит! Или братика!
Девочка соскользнула по мундиру курсантки, бросилась к двери, остановилась и спросила:
– А ты ко мне еще придешь?
– Обязательно!
– Здорово! Пойду дедушку обрадую!
«А ну как дедушка и правда обрадуется? – подумала Мари. – Чего доброго, развеселится!» Она выскочила из квартиры, сбежала по лестнице и, как ошпаренная антилопа, промчалась мимо командира спецназа, О. и Георга.
Сидевшие на крыльце мужчины продолжили неспешный мужской разговор.
– Слышь, инспектор, – произнес спецназовец, – ребят я, конечно, дам, но как насчет твоего счета, за который ремонт?
– Не вопрос, – отозвался Георг, смутно глядя на маячивших в отдалении бойцов спецназа. – С меня пиво.
Командир повеселел:
– Так с этого надо было начинать!
– Да как? Там же генерал был…
– Да нет! Операцию с этого надо было начинать! Старшие групп, за мной! Остальные – за старшими групп!
Полицейский поерзал на мешке для неудачной ловли Омордня, задумчиво почесал палочкой под гипсом.
– Слышь, О…
– Посадят и разжалуют, – сообщил лейтенант. – И расстреляют. И выгонят без выходного пособия. И под трибунал пойду. Какой позор!
– Ага. Ты не мог бы…
– Не мог! Жанне хорошо, она Древко вернет, и как будто ничего не было, а меня на посту не было! Скажут: «Совсем нюх потерял!». И расстреляют…
– Я говорю, ты не мог бы меня на своем мотоцикле до офиса подбросить? Не в службу, а в дружбу.
– Какую службу? Нет у меня больше службы, – О. совершил неудачную попытку сорвать с себя погоны.
– Я придумал! – Георг многозначительно поднял костыль вверх. – Поедем ко мне, я тебе справку напишу, что ты не дезертир, а наоборот, участник операции по ликвидации опасного преступника.
В глазах О. засветились огоньки надежды (два огонька по числу глаз).
– А это поможет?
– Ну… Хуже не будет.
Вообще-то Мари собиралась поспать. Ей показалось, что это очень удачная мысль – отправиться отсыпаться не в Школу, где готовились военно-полевые похороны и, возможно, расстрел лейтенанта О., а к Ирэн.
И Ирэн ей не мешала, только подробно расспросила о событиях прошедшей ночи, восхитилась ее мужеством, поинтересовалась, а нет ли у сестренки все-таки романа с отрядным лейтенантом, заставила попить чаю, приготовить завтрак, съесть его…
Мари это напомнило тренировки на живучесть, когда будущих полицейских заставляли допрашивать без перерыва два десятка подозреваемых.
– Ну теперь-то я могу лечь? – спросила она, когда темы были исчерпаны, завтрак съеден, а чай выпит.
– А? – поддержала ее кошка Дина и зевнула.
– Конечно! Только лежа тебе будет неудобно, – ответила Ирэн и убежала в комнату.
– Ошибаешься, – пробормотала Мари, отправляясь вслед за ней, – лежа мне будет очень удобно.
– Не-а, – ответила сестра из-за дверцы шкафа, – этот костюмчик примеривать лежа неудобно.
«Все, – подумала Мари. – Сейчас я усну стоя».
Но тут Ирэн проделала фокус, который очень взбодрил сестру. Она протянула вешалку с пестрым (голубое с белым) костюмчиком, потом резко развела руки… – и костюмчик раздвоился.
Мари замотала головой.
– Попалась! – обрадовалась Ирэн. – Прямо как Батон в первом классе, помнишь?
Мари невольно улыбнулась. Батон был рыхлым и неповоротливым мальчиком, чем доставлял близняшкам немало радости при игре в салочки. Когда Батон водил (а водил он часто), сестры любили проделывать фокус с раздвоением. Мари становилась перед деревом, Ирэн пряталась сзади. Батон, углядев неподвижную цель, несся к ней со всех ног, набычившись и расставив руки. В последний момент Мари отдавала команду «Двоись!», и близняшки разбегались в разные стороны.
И всякий раз набравший скорость Батон к восторгу всего класса ловил дерево.
– Да, – мечтательно улыбнулась Мари, – хорошее было время. Можно было спать каждую ночь.
– Опять ты спать, – надулась Ирэн. – А костюмчик?
– Ирэн, у меня есть план. Первое. Я иду в душ. Второе. Я иду в постель. И горе той неразумной сестре, которая попытается мне помешать.
Из ванной Мари вышла другим человеком. Чистым, добрым и без единой мысли в голове. Она настолько расслабилась, что наступила на кошку Дину. Дина изумленно взвыла.
– Другое дело, – одобрила Ирэн, выскакивая из-за угла с расческой и феном. – Садись, я тебя уложу.
«Вот зануда, – беззлобно и даже как-то напевно подумала Мари, усаживаясь перед зеркалом, – нет чтобы уложить меня лежа… на подушечке… под одеялком…»
– Проснись, – сказала младшая сестра, – любуйся. Почти как у меня, почти хорошо. А то ходишь лохматая, прямо как Карга твоя.
– Она не лохматая, – безмятежно ответила Мари, лениво любуясь, – очень аккуратная дама. Только вошла в класс, первым делом тряпку в руки… тряпку в руки…
Взгляд курсантки застыл.
– Сестренка! – шепотом позвала Ирэн. – Ты где?
– А зачем она взяла тряпку в руки? – спросила Мари у отражения сестры.
– Вытереть что-нибудь, – ответило отражение и подсунуло сестре голубой костюмчик.
Мари эту выходку проигнорировала..
– А что вытереть? Доска была чистая… Руки! Она руки вытирала. У нее руки были в мелу. И это перед началом первого урока!
– Значит, она перед уроком рисовала мелом…
– …стрелу на парте, – закончила Мари. – Значит, она мне соврала. Так. Что она мне еще соврала? Больше не пугать детей…
И тут только она осознала, что именно полчаса назад рассказала генеральская внучка.
– Ну я и балда! – закричала курсантка. – Карга все знала! А я-то думаю, почему она так быстро поверила в существование кошмаров… Как я не заметила! Она еще… Она еще сказала, что кошмары почти никогда не едят людей. Почти! А ведь я ей этого не говорила!
Мари вскочила и схватила себя за щеки. Дина вспрыгнула на освободившийся стул и строго на всех посмотрела. Ирэн боязливо подергала сестру за рукав халата.
– Мари, я ничего не понимаю. Значит, ты переутомилась. Черт с ним, с костюмчиком, иди-ка ты лучше спать.
– Ирэн, – курсантка посмотрела на сестру. – Карга специально натравливала на детей ужасы.
