– Не… проч… ность… Проз… рач… ность…
Курсантка напрягла зрительную память и прищурилась.
– Немного прозрачнее стал, – решила она.
Георг взмахнул рукой, как пловец стилем «кроль», и устремился назад к офису, по дороге забирая немного вправо. Возле городского фонтана («Терпящий мальчик», начало XX века) он снова повернулся к стажерке.
– Кусочек отвалился, – сообщила Мари. – Зато теперь он не такой прозрачный.
Георг резко повернул под прямым углом.
Так они бегали довольно долго и по довольно сложной траектории. Время от времени шеф останавливался и уточнял степень прозрачности зуба. Когда привалы стали слишком часты, Мари предложила:
– А давайте я без вас? Принцип я поняла. Нужно определить направление, в котором зуб становится менее прозрачным. Это и будет направление на Кококлокля, – она посмотрела на крохотную округлую ледышку. – То есть на то, что от него, горемыки, осталось.
– Умница… девочка, – смог сказать старший инспектор и повалился на скамейку.
Через несколько минут Мари вернулась. Георг дышал уже почти нормально, только все время вытирал лицо рукавом. Стажерка показала инструктору платок с продолговатым влажным пятном посередине.
– Не успели, – инструктор печально снял фуражку и вытер ею лоб. – Давай сюда платок.
Девушка решила, что теперь шеф начнет вытираться платком, но Георг свернул его и сунул в карман.
– Что ж, – сказал он, – мы сделали все, что могли…
– Пока мы смогли только определить направление, – сказала курсантка. – Строго на северо-северо-северо…
– В смысле на север?
– …северо-восток. Это не совсем север. Вот, смотрите, я проложила азимут.
Мари вынула из рукава карту города.
Георг посмотрел на прямую линию, проведенную твердой девичьей рукой, потом поднял голову и вгляделся в даль. Азимут проходил строго по главному проспекту города – прямому, широкому и наводившему на мысли исключительно о светлом будущем. И уж никак не на мысли о темных закоулках с затаившимися пожирателями кококлоклей.
– Уверена?
– Как в себе самой! – отрапортовала курсантка. – У меня два зачета по учебно-боевому ориентированию в Сосновой роще.
Георг уважительно пошевелил усами. В полицейской школе Сосновая роща издавна считалась гиблым местом. Несмотря на небольшое количество сосен, сориентироваться в них и уложиться в норматив удавалось лишь одному из десяти курсантов.
– А почему два?
– Экзаменационная комиссия заблудилась, а я их вывела.
Георг энергично зевнул и поднялся со скамейки.
– Тогда пойдем.
К лесной старице полицейские вышли ровно в 13 часов 13 минут.
«Нехорошее время», – автоматически отметила Мари, рассматривая нехорошее место.
– Искупаться бы, – медленно сказал Георг.
– Я купальник не взяла, – медленно сказала девушка.
Долгое пешее путешествие и ее ввело в состояние философской задумчивости. Большую часть пути они прошли молча. Инструктор первый час зевал и ворчал, потом только зевал, а потом просто брел, наводя на размышления о бренности всего сущего.
– Жаль, – сказал Георг. Мари слегка покраснела.
Они посмотрели на покосившийся домик лесника. Выбитые стекла, почерневшие от дождей деревянные стены, прохудившаяся крыша. Домик напоминал заброшенный много лет назад офис Георга и выглядел нежилым даже для ночных кошмаров.
– Я тут подумал, – сказал инструктор. – Может, Омордень ночью действительно съел Кококлокля здесь, но с какой стати ему быть здесь сейчас? Жаль, что я это тут подумал, а не в офисе. Зря тащились в такую да-а-а-а…
– А вдруг? – спросила курсантка.
– …а-а-убедила, – завершил зевок Георг, – Оставайся здесь, наблюдай за обстановкой, и чтобы ни одна мышь не проскочила незамеченной. А я обойду дом по-а-о-у периметру…
Пока Мари дожидалась начальника, мимо нее проскочило три мыши. Все они были замеченными и, как показалось девушке, страшно перепуганными. Вскоре и сама Мари начала беспокоиться – настолько, что, презрев инструкцию и прямой приказ непосредственного начальника, покинула пост и отправилась на поиски.
Начальника она обнаружила ровно посередине периметра. Георг внимательно жмурился, бдительно сопел и выглядел довольным жизнью. Лопухи, в которых устроился инструктор, покачивались под легким ветерком, отгоняя от лица полицейского мух.
Мари достала из сумки термос, налила в крышку кофе и заколебалась. Вылить кофе в начальника или на него? Благоразумие и здравый смысл взяли вверх, и Мари выпила кофе сама. Потом нагнулась к уху Георга и громко зашептала:
– Пых-пых-пых! Заберу-заберу-заберу! Утащу-утащу-утащу!
Инструктор вскочил, – разбрасывая лопухи, завертелся, наткнулся взглядом на стажерку.
– Что это было?
– Пыхталка.
– Какая Пыхталка?!
– Ну такая… лохматая. Я ею в детстве сестру пугала. Правда, по правилам нужно еще за бока щекотать…
– Щекотать за бока?! – Георг схватился было за ребра, но спохватился и перестал хвататься. – Черт знает что. Пыхталку какую-то выдумала…
Полицейский подошел к берегу и в каком-то смысле искупался – стал на четвереньки и сунул лицо в воду. Вернулся Георг с лицом, покрытым мокрой зеленой ряской, но ничуть не менее сонным.
– Доложи обстановку, – приказал он и зевнул.
Мари доложила.
– Хорошо, – сказал Георг, – только быстро. Я зевал, ничего из твоей трескотни не понял. Скажи просто – никто не входил, никто не выходил?
– Нет. То есть да. В смысле да, никто не входил, нет, никто не выходил.
– Ну и славно. Можем пока… это… – Георг снова зевнул.
– Почему спать? – Мари возмутилась в пределах субординации. – Нам же преступника нужно брать с поличным!
– Кто сказал «спать»? Ты сказала «спать»? Оно, конечно, нельзя-а-а-ау. Но я-а-ау…
– Не спать! – Мари поняла, что в пределах субординации она не удержит начальника от повторного сна. – Сосредоточиться! Действовать по плану! Кстати, а какой у нас план?
– План? Ну схожу в дом, посмотрю, что там и как…
– Может, сначала группу поддержки вызовем? Пожарных, скорую, спецназ…
Георг умудрился сморщиться, не прекращая зевать.
– Хотя бы спецназ?
Шеф продолжил зевание, но уже с оттенком брезгливости.
– Тогда хотя бы Школу по тревоге поднимем?
Георг с лязгом сомкнул челюсти и сказал:
– Не будем мы никого поднимать. Пусть хоть кто-нибудь сегодня выспится.
