В.: Нет, я вас ни про «Аэрофлот», ни про «Андаву» не спрашиваю.
О.: Значит, мой ответ — я не знаю.
В.: Значит, кто-то сказал господину Кертису, что вы имеете право на получение платежей за пролет над Россией. Это неправильно было.
О.: Я не знаю, как господин Кертис получил эту ложную информацию.
В.: Но вы согласны, что это ложная информация? Вы не имели права на получение денег за пролет.
О.: Я не знаю. «Андава» зарабатывала деньги. Может быть, эти деньги были связаны с поступлением от сборов за пролет над российской территорией отчасти. Но я не знаю.
В.: Господин Березовский, я вам не про «Андаву» задаю вопрос. «Андава» никакого отношения к этому не имеет.
О.: Я не знаю, платились ли эти деньги мне, не знаю.
В.: Значит, российские сборы за пролет, учитывая огромную территорию России, взимаются с коммерческих авиалиний за пролет. Это представляет собой колоссальную сумму.
О.: Я не знаю, сколько они взимают.
В.: И вы что, серьезно хотите сказать, что вы могли получать эти российские сборы, не зная при этом о том, что вы их получаете?
О.: Еще раз, я не знаю, получал я эти деньги или нет. Это самый важный момент, и я точно не знаю сумму, которую государство или коммерческие организации взимают за это.
Судья Элизабет Глостер: Вот вы говорили про «Андаву», вы сказали, что вы не знаете, получала ли «Андава» какие-либо средства.
О.: Да, потому что у меня впечатление, что «Андава» управляет «Аэрофлотом», и поэтому, может быть, «Андава» взимала эти деньги.
Судья Элизабет Глостер: Но вы лично получали? Давайте забудем сейчас про «Андаву», вы лично получали какие-либо платежи за пролет?
О.: Нет. Точно нет.
В.: Хорошо. Посмотрите, пожалуйста, на документ, в соответствии с которым вы, судя по всему, продаете свою долю акций в «Сибнефти» компании шейха под названием «Девония». Вы знали, когда вы подписывали документ, что в нем именно это прописано?
О.: Ну, меня информировали, что это продажа нашей доли в «Сибнефти» Абрамовичу и что это было подготовлено профессиональным английским юристом.
В.: Не правда ли, вам сказали, что в этом документе фиксируется продажа ваших акций «Девонии», а не господину Абрамовичу?
О.: Да, потому что было согласовано, что это будет продажа непрямая, потому что Абрамович отказался от прямой продажи.
В.: Госпожа Минти была тем самым солиситором, который на подпись вам принес этот документ в ресторан?
О.: Вы знаете, я ее имени не помню и фамилию не помню. Мне показали документ.
В.: И она говорит, что она вручила вам исправленный текст соглашения и своей консультации. И что Фомичев вместе с вами прошелся по этим документам, отвечал на ваши вопросы по-русски…
О.: Я этого не помню.
В.: Хорошо. У них был экземпляр этого соглашения, который был по факсу направлен Патаркацишвили. У вас это соглашение уже было.
О.: Это соглашение, о котором мы сейчас говорим?
В.: Да. Дальше Березовский подписал это соглашение.
О.: Господин Сампшн, еще раз, я не могу этого вспомнить. Это, наверно, важное событие, когда я получил 1 миллиард 300 миллионов, но это произошло так, как произошло. Произошло в ресторане «Нобу» в 10 вечера. Опять же я не помню, но раз она это написала, у меня нет оснований ей не верить. Конечно, я не мог прочитать эту вот большую пачку бумаги. Я доверял им, и я не помню, чтобы я этот документ раньше видел. Я просто не помню. Я не хочу сказать, что этого не было, просто не помню.
В.: То есть вы не сомневаетесь, что вам господин Фомичев рассказал про это соглашение, ответил на ваши вопросы, что вы задавали вопросы, он вам отвечал.
О.: Я совершенно не помню. И более того, я очень сомневаюсь в этом, потому что, как я вам уже говорил, опять же, может быть, это глупость и неправильно, но я тогда Фомичеву верил. Естественно, я не тратил время на то, чтобы читать эту пачку бумаги. Я ему доверял, поэтому я и подписал. Я не помню, чтобы я этот документ анализировал. Я не хочу сказать, что этого не было, но я просто не могу это вспомнить. Очень мала вероятность, что я в детали, подробности этого документа вдавался. Как я уже сказал раньше, я не знал про структуру сделки с «Девонией», я ничего не знал, не обращал на это внимания, потому что я доверял Бадри и Фомичеву.
В.: Я вам вот что хочу сказать, вы наверняка прекрасно понимали эту сделку, потому что вам господин Фомичев в присутствии госпожи Минти про этот документ подробно рассказал.
О.: Господин Сампшн, я не могу отрицать этого, но, с другой стороны, вы не можете доказать, что кто-то подробно, долго, в 10 вечера в «Нобу» мне про это дело рассказывал.
В.: Вот во втором пункте, вы видите, вам говорят, что в соответствии с тем соглашением, которое вы сейчас должны подписать, шейх на самом деле не обязан покупать ваши акции. Он просто имеет опцион, он получает опцион.
О.: Господин Сампшн, опять же я это подписал, я понял, что мы имеем дело с Абрамовичем и с шейхом, а уж как технологически это было организовано — это отдельный вопрос. Я продал свой интерес в «Сибнефти» господину Абрамовичу через шейха Султана, как я ранее то же самое делал с ОРТ. И я знаю, что платеж пришел не одним платежом, не одним буллетом, а в течение периода времени.
Г-н Сампшн: Согласны ли вы, что целью структуры «Девонии» была защита ваших интересов?
О.: Да, я понимал, что целью была защита моих интересов.
В.: Какие это были интересы? Была ли одной из целей структуры «Девонии» защита ваших активов от того, чтобы их не выявили российские власти? Вы говорили в разбирательстве North Shore, где вы отметили, что структура была предложена господином Кертисом, а заключительным бенефициаром был господин Абрамович.
«Это было сделано через шейха Султана. Зачем это было сделано? Чтобы защитить мои активы, мои деньги, поскольку российские власти хотели отобрать все мои активы и все мои деньги по всему миру». Это верные показания?
О.: Да, они верны.
В.: Согласны ли вы, что другой целью заключения этой структуры было создание документов, которые бы удовлетворили требования и расследование банка Clydesdale?
О.: Ну, не знаю насчет создания документов, я просто формулирую свое понимание, что мне нужно было иметь чистые деньги на Западе и чтобы они были как можно более защищенными от российских властей. И я хотел иметь какую-то запись, которую я в будущем смогу использовать против Абрамовича. Собственно, это все. Три цели.
В.: Вам нужен был документ, не так ли, чтобы объяснить банку Clydesdale, откуда деньги взялись, откуда они пришли?
О.: Господин Сампшн, мне наплевать на любые документы. Мне важно только то, как это решить. Основная проблема с этими документами — это то, что у меня, как вы помните, было соглашение с Абрамовичем в 1995/96 году. Они были устными соглашениями, договоренностями, но они были. И для меня важно, чтобы банк мое объяснение принял. И опять же, господин Сампшн, хочу подчеркнуть, никогда никаких проблем с этими деньгами не имел. С другими — да. Да, они очень много расследовали.
