О.: Да, такое было — ощущение и ожидание. Но сказать, что это было гарантированно, такого нельзя сказать.
В.: Принимаете ли вы, что на самом деле это было частью плана?
О.: Да, это была часть моего плана, я согласен.
В.: Не вашего плана, господин Абрамович, общего плана в отношении этих залоговых аукционов.
О.: Нет, именно моего плана в отношении этих аукционов.
В.: Позвольте вам передать выдержку из книги, которую написал господин Кох, председатель Госкомитета по управлению госимуществом, которую он написал по этому поводу. К сожалению, по-русски нет. Я тогда зачитаю, а вам переведут. Книга называется „Продажа советской империи“. Значит, тут написано: „Открытие крупного инсайдера Альфреда Коха“. Здесь говорит господин Кох следующее: он описывает план залоговых аукционов, и он говорит, что „обязательства правительства были ограниченны. Нужно иметь в виду, что при окончании срока залога в следующем году не только период залога, но также запрет на продажу нефтяных акций, которые наши друзья в Думе нам повесили на шею, уже прекратился бы. И идея принималась как должное, что если к тому моменту государство, так сказать, не выполнило свои обязательства, скажем так, что это было что-то, что мы ожидали практически более чем на 50 %. В конце концов, весь смысл был в том, чтобы огромные суммы влить в бюджет, а не выплачивать их, то держатели акций получают реальное владение этими акциями и могут их продать“. Согласны ли вы с господином Кохом, когда он отмечает, что весь смысл залоговых аукционов был во вливании огромных сумм в бюджет, а не в выплате этих сумм из бюджета. Вы можете прокомментировать?
О.: Я постараюсь прокомментировать, хотя на слух такой длинный абзац тяжело понять. Мне кажется, здесь Кох ссылается на то, что вероятность была 50 %. Я это и объяснял, что вероятность того, что произойдет дефолт, была очень высокой, по-моему, даже больше чем 50 %, но то, что гарантированно будет дефолт, мы этого не знали. В 1996 году были выборы, там могло все поменяться. И все на этом, весь дефолт.
В.: Все в дальнейшем сильно указывало на то, что государство не собиралось выплачивать свои обязательства по кредиту, потому что абсолютно никаких резервов не было в бюджете для выплаты этих залогов, согласны?
О.: Я хотел бы с вами согласиться, но не могу. Дело в том, что Кох сам говорил, что вероятность этого была 50 %. Мы говорим о бюджете на 1995 год. А все, что дальше происходило, это было в 1996, 1997, 1998 годах, поэтому так вот серьезно нельзя к этому относиться. Помимо того — это художественная литература.
В.: Это отчет, который был произведен аудиторской палатой по поводу продажи акций „Сибнефти“ в залоговом аукционе. Позвольте вас попросить посмотреть на пункт 4/1. Тут написано, что Федеральный закон „О приватизации государственных и муниципальных предприятий“ не обеспечивает такой способ приватизации, как отчуждение заложенной государственной собственности. И в момент подписания кредитного договора, в нарушение пункта 6, право заемщика — Министерства финансов России — выплачивать средства из федерального бюджета за 1996 год невозможно было, поскольку бюджет на 1996 год не предусматривал фондов на выплату кредитов. Видите этот абзац, да? То есть когда вы говорите, что вы не можете согласиться с господином Кохом, поскольку это художественная литература, и, таким образом, вы не принимаете, что не было каких-то резервов в бюджете, вы, с моей точки зрения, не правы.
О.: Я могу ответить?
Судья Элизабет Глостер: Да, пожалуйста.
О.: Документ был составлен в 1997 году. Он описывает залоговые аукционы, которые были в 1995 году, после этого, в 1996 году, бюджеты этих лет не предусмотрели средства для погашения, поэтому это из 1996 года видно хорошо, а из 1995-го это не видно.
Г-н Рабиновитц: То есть вы говорите, что в бюджете в 1995 году были резервы? И что аудиторская палата в 1997 году просто этого не открыла?
О.: Нет, я этого не говорю. Я говорю, что в 1995 году наверняка нельзя было понять, будут ли в 1996 году предусмотрены выплаты по залоговым аукционам в федеральном бюджете. Но вероятность того, что их не будет, была очень высокая. И господин Кох, который отвечал за приватизацию, оценивает это, как больше чем 50 %.
В.: Давайте перейдем к следующему вопросу и спросим вас об обвинениях по поводу крыши, которую вы делаете в данном разбирательстве. Конечно, это лежит в самом сердце разницы между вашей позицией и позицией господина Березовского по поводу того, что было договорено в 1995 году, поскольку вы заявляете, что ваша договоренность… простите, когда он говорит, что ваша договоренность заключалась в том, что вы, он и Патаркацишвили должны были быть партнерами. Вы говорите, что ваши отношения были не партнерскими, а были крышей, это верно, не так ли?
О.: Да, это верно.
В.: Я хочу вам вот что сказать. То, что вы здесь говорите, не совсем ясно. Вы отмечаете, что, хотя крыша могла быть как политической защитой, так и физической защитой, в вашем случае вам нужна была и та, и другая, это верно?
О.: В моем случае мне нужна была больше политическая крыша, но от физической я тоже бы не отказался. В начале 90-х — в 2000 году я нуждался в обеих видах защиты, чтобы обеспечить достаточно стабильные условия.
В.: Ну, мне кажется, вы не говорите, что вы заключили договоренность о крыше или об отношениях с кем-то другим, кроме Березовского. Это так?
О.: Договоренность заключил только с господином Березовским, да. Господин Березовский был способен оба вида крыши предоставлять.
В.: Посмотрите, пожалуйста, на 33-й пункт ваших показаний. Вы говорите: „Как я подробнее объясняю ниже, мои отношения с господином Березовским начались в конце 1994 года, в то время, когда я хотел вывести свои бизнес-интересы на новый уровень, создав нечто, что впоследствии стало „Сибнефтью“. В то время добиться в России этого было невозможно без помощи лица, обладавшего необходимыми политическими связями“. Далее вы говорите: „Необходимо было физическую защиту иметь в то время, поскольку все, кто имел доступ к предприятиям, способным приносить большие деньги, страдали от преступных посягательств, не исключая возможности насилия“. То есть вы, собственно, здесь говорите, что необходимо было иметь физическую защиту?
О.: Физическую защиту было иметь необходимо, но я по этому поводу к господину Березовскому не обращался.
В.: А к кому вы обращались по этому поводу?
О.: По этому поводу я ни к кому не обращался, просто одно лишь присутствие господина Березовского и его команды позволяло решить эту проблему.
В.: Вот чего я не понимаю, это как это вы можете утверждать, что вы получали физическую защиту в отношении крыши, если вы утверждаете, что вы к Березовскому за этим не обращались?
О.: Я к нему за этим не обращался, но бизнес автомобильный построен таким образом, что там нужно противостоять преступным посягательствам. Поскольку его бизнес был именно автомобильный, торговля автомобилями, с большим количеством наличных, то этот бизнес был налажен именно таким образом, что нужна была физическая защита. Познакомившись с господином Березовским, я рассчитывал, что я тоже смогу этим пользоваться. Но обращался ли я к нему по этому поводу? Я к нему по этому поводу не обращался точно.
