«15 февраля. Понедельник.
Приезд в Ставку, (вагон) Могилев на Днепре.
Наш поезд запоздал на полтора часа. К нам пришел [великий князь] Георгий [Михайлович] и мы все принялись кушать холодный завтрак. Приехав в Могилев, в 1 ч. мы прошлись по вокзалу, а затем в двух автомобилях поехали в городской сад, где снимались, а потом прокатились по шоссе на Быхов. Вернувшись в вагон, в 4 ч. пили чай, после которого я поехал к Ники. Был также у гр. [В.Б.] Фредерикс, у ген. [М.В.] Алексеева и ген. [П.К.] Кондзеровского. В 7½ был обед и было, как всегда, много приглашенных. В Ставке живет также [великий князь] Сергей М[ихайлович]. Вечером Георгий [Михайлович] и я поехали в синима, где соединились с Наташей и с нашими спутниками (программа была интересная). Г[еоргий Михайлович] пил у нас чай. Погода была солнечная, 5 гр., а на солнце таяло»
[433].
Император Николай II также кратко записал 15 февраля в дневнике:
«Отличный солнечный день. После доклада писал Аликс. В 2.45 отправился по дороге на Оршу немного дальше вчерашнего и прошел до почтовой станции на горке. Миша пил чай. Георгий Мих[айлович] прибыл из Петрограда. Занимался целый вечер»
[434].
Эти скупые строки «венценосных братьев» дополняют те лица, которые оказались в тот момент в Ставке невольными свидетелями многих событий. Штабс-капитан М.К. Лемке 15 февраля 1916 г. красочно описал этот день:
«Сегодня я был приглашен к царскому обеду. Расскажу все по порядку, предупредив, что все так же происходит и ежедневно с понятной разницей в составе лиц и в деталях.
В 12 часов дня скороход позвонил в Управление и просил вызвать меня к телефону. Я подошел. “Вы приглашаетесь сегодня к Высочайшему обеду в половине восьмого, форма одежды обыкновенная, при оружии”.
Надел защитный китель, снаряжение (без револьвера), шашку, фуражку и коричневую перчатку на левую руку. Ордена не нужны, если нет с мечами. Снаряжение и шашка с фуражкой и перчатками надеваются всеми, приглашенными впервые. В 7 ч. 20 мин. вечера был в доме царя. Проходите сначала парных наружных часовых, потом вестибюль, где справа и слева стоят в струнку по два конвойца-казака. Ближайший к двери открывает ее – и вы в передней. Там скороход и лакей снимают платье. Скороход опрашивает фамилии приходящих, посматривая в свой список. Контроль, собственно, очень слаб. Кто пожелает, может, сговорившись с другим, пойти за него, и его никто не остановит, надо только назваться другой фамилией. У начинающейся тут же лестницы наверх стоит на маленьком коврике солдат Сводного пехотного полка в позе замершего часового, но без оружия. Поднявшись во второй этаж, попадаете в зал. Небольшой, но красивый своей простотой, он оклеен белыми обоями. По одной из внутренних стен висят портреты Александра III и Марии Федоровны в молодые годы их совместной жизни. Тут же рояль, небольшая бронзовая люстра, простенькие портьеры, по стенам стулья.
Когда я вошел, там уже были гофмаршал ген. – майор Свиты кн. Долгоруков, флигель-адъютант Нарышкин, Свиты ген. – майор гр. Татищев (состоявший при Вильгельме, когда при царе в обмен состоял генерал Хинц, отличавшийся крайней невоспитанностью и нахальством) – еще кто-то. Через две-три минуты вошли военные представители Бельгии, Японии и Англии. Потом стали подходить остальные. Явились генерал По, великие князья Сергей Михайлович и Георгий Михайлович, недавно, в сопровождении гр. Татищева, вернувшийся из Японии, флигель-адъютант Мордвинов, Граббе, адмирал Нилов и Боткин. Вошел еще какой-то худощавый, свитский генерал, с порядочной лысиной, весь бритый, с узкой низкой талией, в казачьем бешмете, мило обошел всех, поздоровался и присоединился к разговору великих князей. – Кто это? – “Великий князь Михаил Александрович”. Вот бы не сказал, судя по тому облику, который рисовался по старой юнкерской памяти.
Все, кроме свитских, становятся, по стенам без особенного порядка и чинопочитания и ожидают выхода царя. Из столовой вышел Воейков, сделал общий поклон, поздоровался с теми, кого не видел, и пошел здороваться со мной и другими. Через две-три минуты вошел развалина Фредерикс, – кажется, вот сейчас его хватит изнутри, и он весь рассыплется на части, искусно собранные портным, сапожником и куафером. Тоже общий поклон, обходит не виденных им сегодня за завтраком и становится у двери кабинета царя, но с другой стороны; с противоположной – нашу линию начинают великие князья, на первом месте Георгий Михайлович.
Царь вышел в форме гренадерского Эриванского полка, которую почти не снимает, изредка меняя ее на другие, без большого разнообразия в выборе. Он в суконной рубашке защитного цвета, с кожаным нешироким поясом. Громадные длинные брови очень старят его, улыбка проста и глупа; она говорит: “Ведь я знал, что вы здесь; знаю, как и что будет дальше, но вы цените этот момент, и потому я готов поговорить с вами и, вообще, соблюсти весь установленный церемониал”. Несколько слов с Георгием Михайловичем, с Сергеем [Михайловичем], потом с Татищевым.
Я стоял на шестом месте. Со мной рядом, справа, ближе к царю – капитан-лейтенант Солдатенков, слева какой-то действит. стат. советник из военных ветеринаров.
Так как я первый раз, то должен представиться:
– Ваше Императорское Величество, обер-офицер Управления генерала-квартирмейстера штабс-капитан Лемке.
– Вы у квартирмейстера?
– Так точно, В.И.В.
– С начала войны?
– Никак нет, Ваше И[мператорское] Величество, с 25 сентября.
– Вместе со мной?
– Так точно, В.И.В.
Рука была подана мне после представления. Идет дальше. Ветеринар тоже рапортует. Царь вспоминает, что видел его в 1912 году в Сувалках. Память его на подобный вздор, по общим отзывам, поразительна.
Так обойдены все, кроме Свиты, которую царь уже видел за завтраком. Последним стоит вернувшийся вчера японский военный представитель. С ним Николай говорил довольно долго.
Потом полуповорот в нашу сторону, идет к дверям в столовую, их открывают оттуда; поворотом головы, царь подает знак великим князьям, они и все начинают входить в столовую.
Там большой стол для обеда и маленький у окон с закуской. Царь первый сдержанно закусывает, отходит, к нему присоединяются великие князья. Без стеснения все подходят к закуске, сразу же начинается разговор. Водка; разнообразная закуска; чарочки серебряные, не очень большие.
Гофмаршал обходит гостей и указывает, где кому сесть, у него в руках карточка, на которой в известном порядке написаны наши фамилии, имя царя подчеркнуто красными чернилами. Сегодня за столом 31 человек, обычно бывает 26–30.
