От полноты чувств я припал к дивану и десяток раз отжался от него. Кажется, полегчало. Я плюхнулся в кресло.
– Ничего,– бормотал я, бессмысленно щелкая кнопками пульта, – вот она сейчас перезвонит, я тоже брать трубку не буду! Или нет, я ей скажу…
А что я ей скажу? Женщин у меня здесь действительно не было. И быть не могло. Они тут даже не считают нужным краситься. Да и какая краска скроет эти фигуры, достойные передового коровника! Чем я вообще все это время занимался? Работал… Спал… Опять работал.
Хорошо им там, в России.
* * *
Я взяла трубку, там что-то страшно шуршало. Понятно было только то, что звонит мужчина.
– Привет, узнала?
Я не узнала. Ничего не было слышно, но интонации показались знакомыми.
– Слав, это ты? Перезвони, не слышно ничего. Трубку положили. Минут через десять раздался второй звонок.
– Теперь слышно?
До боли знакомый мрачный голос.
– Сергей? Ничего себе ты меня застал! Я только час как в квартиру зашла.
– И где ты была?
Вопрос был задан тоном средневекового инквизитора. Я тут же внутренне взбеленилась. Какого черта он вообще разговаривает со мной таким тоном? Он за все лето соизволил позвонить два раза, а сейчас, видите ли, ему интересно, где я была.
– На юге. В Крыму. Представляешь, мы в поезде познакомились с такими чудесными ребятами…
Я разозлилась. Если бы Сергей начал разговор нормальным тоном, я бы ему рассказала, как мы с Таней провели тихий отпуск а-ля две старые девы. Может быть, даже наврала бы, что очень скучала. Мне же не жалко сделать человеку приятное! Но раз он решил устроить допрос, то получит ответы на все свои вопросы, даже на те, которые не задавал!
Я заливалась соловьем, я рассказывала подробности, я смаковала детали. В нормальном состоянии я бы ему и половины не сказала, а тут… А нечего было меня злить!
На другом конце провода отчетливо назревала буря, мне даже показалось, что там что-то погромыхивает.
Наконец прорвало! Я узнала много интересного. Это, оказывается, я во всем виновата. Я развлекаюсь, а он проводит время исключительно волнуясь обо мне. Видимо, по его представлениям, все эти месяцы я должна была сидеть вся в черном возле телефона и ждать его звонка. У него, видите ли, там женщин не было! Я ему должна быть за это благодарна? Какое мне вообще до этого дело? Он уехал, он меня бросил, и если у него там, извините, не стоит, так это теперь не мои проблемы!
Что я и постаралась ему объяснить, максимально сдерживаясь в выражениях.
Когда я, шипя и плюясь от ярости, вылезла из ванны, в комнате разрывался мобильник. Домашний телефон я отключила после третьей попытки Сергея продолжить разговор. Звонила Таня.
– Привет. А я уже волнуюсь. Ты чего домашний телефон кидаешь? Как добрались?
– Нормально, – прорычала я.
– О! Чего ты такая злобная?
– Да позвонил только что этот придурок, все настроение испортил. Он мне, видите ли, там не изменял! Какое счастье! И сколько лет он мне там еще не будет изменять? До пенсии?
– Подожди. Сергей, что ли, звонил? А что ты ему рассказала?
– А чего он наезжает? «Где ты была?» Какое он имеет право мне вообще задавать какие-нибудь вопросы?! Нет его! Он уехал! Прошла любовь, завяли помидоры! У него теперь работа и машина, он же этого хотел! Чего он меня терзает?
– Кать, ты же говорила, что тебе уже безразлично…
– А мне безразлично! Мне все равно! Пусть спит хоть со всеми немками, вместе взятыми, только бы оставил меня в покое.
– Поня-ятно… Ладно, ты завтра на работу идешь?
– Нет.
– Тогда приезжайте днем в гости. А то Наташа говорит, что без Маши спать не может. У них, говорит, уже биотоки в резонанс вошли.
– Это у них от кого? Слава-биофизик или Андрей?
– Оба. Зря ты, кстати, от Славы отказалась. Была бы сейчас тихая и умиротворенная.
– Нет, вот сейчас я была бы как раз злобная и агрессивная. Потому что Слава поехал бы домой, и я бы его больше не увидела. А я уже этим сыта по горло. Я лучше одна буду, чем меня еще раз бросят.
– Ладно, не кипятись. Приезжай завтра, поговорим.
* * *
Утром в офисе снова была тоска, и, наверное, поэтому мне стало стыдно.
Чего я так разорался? Она, кажется, и не говорила, что спала с этим Славой. Или говорила? А если и спала, так что? Катя – женщина темпераментная…
Нахлынувшие воспоминания перевели меня из русла раскаяния в русло воспоминаний. Разлука, воздержание и безделье – вот три кита, на которых держится мужская романтика! Я довспоминался до такого восторженного состояния, что в безотчетном порыве набрал и отправил Катерине мейл следующего содержания:
Privet, Koshka!
Ne zlis' na menja, ja horoshij. Prosto ustal. A ty takaja veselaja byla. A ja tut po 18 chasov vkalyvaju.
Как tarn Mashka?
Tseluju,
Sergej Emeljanoff,
Stoltz und Ficsher GmbH
Promotion Editor
Потом-то, когда письмо было отправлено, я перечитал его и ужаснулся. Что она там еще подумает – что я такой слабак, взял и расклеился? Что я у нее под каблуком? И подпись эта дурацкая. Я тут же выстучал новое сообщение и лихорадочно отправил его:
Izvini za pervoe pis'mo. Eto byla shutka.
S.
Перечитал.
Пригорюнился.
Второе письмо вышло просто идиотским.
Я горестно впился взглядом в окно, где, кажется, начиналась первая серьезная летняя гроза.
* * *
На работе меня встретили весело и радостно. На моем столе стояла табличка «Неграм вход воспрещен!». Я закричала, что это дискриминация, мне ответили, что приходить в таком цветущем виде на работу – вот это дискриминация по отношению к тем, кто тут вынужден вкалывать, когда некоторые по югам разъезжают.
Обстановку несколько смягчили трехлитровая банка портвейна и корзиночка с персиками.
– А, Катерина Иванна приехала! – заметил директор, зайдя в офис после обеда.
Честно говоря, все мы были не в очень рабочем состоянии – валялись в креслах вокруг стола и рассматривали наши южные фотки.
– Какая наглость! Вы бы для разнообразия хотя бы сделали вид, что работаете! Хоть бы компьютеры включили! Заставлю выйти в субботу!
Не то чтобы я испугалась, но поплелась включать компьютер. Хотя бы для того, чтобы получить всю почту за месяц.
