Странное ощущение преследовало меня весь день рождения. Так бывает, когда попадаешь в компанию давно знакомых людей. У них свои шутки, одинаковые фразы, они понимают друг друга с одного жеста. Тут было все именно так. Ни с того ни с сего все начинали смеяться в совершенно непонятных для меня местах.
Праздник был давно в самом разгаре, все сытые и довольные сидели в комнате на полу, оставив диваны пустыми. Это студенческая привычка – сидеть на полу. А еще заначки делать, даже если стол от еды ломится.
Разговор зашел о театрах.
– Так как тебе «Сатирикон»? – поинтересовалась Наташка.
– Хорошо.
– Ой, Сергей Николаевич, а вы тоже там недавно были, я вам билет отдала. Помните?
Одна из девиц оказалась секретаршей издательства. Людочка, кажется.
– Так вы там тогда и встретились, – закричала Наташка.
Сергей уже минут двадцать сосредоточенно поглаживал мою ногу, поэтому был настроен весьма романтично. Он вдруг разговорился и начал в красках описывать нашу встречу в театре. Рассказ пользовался бешеным успехом, народ смеялся как ненормальный, особенно над забытым портфелем.
– А если бы не портфель, не встретились бы, – закончил историю Сергей.
– Ой, я пойду водички попью. – Наташка аж плакала от смеха.
Когда все успели так напиться?
Меня начинало грызть какое-то нехорошее предчувствие. Веселые они все, конечно, ребята, но не до такой же степени! Сейчас Наташкина компания производила впечатление сильно обкуренных или обдолбанных людей. Зная Наталью, это объяснение происходящего я сразу отмела. Разве что им кто-то какую-то гадость без их ведома подмешал. Можно, конечно, списать на спиртное… Да нет. От того количества водки, которое стоит на столе в количестве двух начатых бутылок, люди не могут ползать по полу и икать от смеха.
– От любви люди глупеют, – сказал Слава.
И все опять покатились со смеху.
* * *
Поначалу мне все очень понравилось: девушки расцеловали меня, как родного, мы сразу стали центром внимания, и все присутствующие смотрели мне в рот. Катя даже заревновала, по-моему, но я все-таки вытащил ее из темной комнаты, где она пыталась уединиться, и потянул к людям. Пусть видит, какой я у нее хороший. И пусть гордится! И было чем: общение с Катей, похоже, пошло мне на пользу, потому что все мои замечания встречались всеобщим восторгом, а вполне невинный рассказ о посещении «Сатирикона» вызвал бурю веселья. Эпизод с забытым портфелем заставили рассказать два раза.
– Так что, – закончил я торжественно, – когда я одним своим видом разогнал всех саперов и минеров, то вызволил Катерину из плена гардеробщиц и повез кататься.
– О… о…– стонала секретарша Людочка,– о-о-он взял… хи-хи-хи.
– А портфель? – преувеличенно серьезно интересовался блондин из детско-гороскопного издательства. – Портфель больше нигде не забывал?
– Нет,– ответил я,– портфель я с тех пор берегу. Ведь если бы не он, мы бы и не встретились.
Тут началось что-то невообразимое. Я всегда считал себя хорошим рассказчиком (и многие мои знакомые девушки полностью разделяли мою уверенность), но чтобы вот так кататься по полу и бить друг друга диванными подушками…
Я насторожился. Обернувшись к Кате, обнаружил, что и она какая-то растерянная. То и дело моя Кошка обводила собравшихся круглыми глазами, а потом поворачивалась ко мне, словно в поисках защиты. Конечно, нужно было утащить ее в уголок и там порасспросить, что случилось, но не могли же мы так просто развернуться и уйти. Поэтому я ограничился тем, что обнял Катьку покрепче и попытался перевести разговор на другую тему.
– Извини, Наташа, что я первый раз на твоем дне рождения, и без подарка.
О подарке, если честно, мы вспомнили уже в прихожей. Не до того как-то было.
– С подарком, с подарком, – сквозь слезы хохотала именинница, тыча пальцем в сторону Кати, – еще с каким.
– Ага, – подхватил кто-то незнакомый, – лучший подарок тот, который сделан своими руками.
Тут я понял, что гости сегодня расположены умирать со смеху не только от моих острот, но и от всяких глупостей. Ближайшие несколько минут никто говорить не мог. В конце концов Маринка, которая всегда отличалась практичностью, махнула рукой в сторону стола:
– Пошли поедим, не пропадать же продуктам. Зря мы что ли, Емельянов, их с тобой покупали.
Когда половина присутствующих хором прокричала «В „Пе-ре-крест-ке"» – на манер «Бу-ра-ти-но», – я окончательно убедился в том, что дело нечисто. Порывшись в памяти, я действительно вспомнил, что когда-то пытался сходить с Маринкой в магазин, но ничего смешного в этом не увидел.
– Подожди,– сказал я,– ходить-то мы ходили, но, насколько я помню, не дошли.
И чего они ржут?
– Ладно, – уже раздражаясь, сказал я, – пора выпить за именинницу.
Но это была компания сумасшедших, одержимых манией хохота. «Не вижу причин для веселья, – подумал я. – Вообще больше ни слова не скажу».
– Спасибо, дорогая подруга, – сказала Наташа куда-то мне под руку, откуда тревожно блестела глазенками Катя, – за поздравление с моим днем рождения.
– От любви люди глупеют, – веско заявил кто-то за моей спиной.
Я обернулся. Фразу выдал тот самый лощеный блондин, который мне сразу не понравился. Это было слишком. Никому не позволено оскорблять мою женщину в моем присутствии!
Видимо, решимость двинуть блондину в ухо запечатлелась на моем лице крупными буквами, потому что хозяйка дома очутилась между нами, но обратилась почему-то не ко мне, а к Кате:
– Дорогая Катя! Мы с тобой знакомы много лет. Какого числа у меня день рождения?
– Двадцать второго, – ответила Катя и прижалась ко мне поплотнее,– января.
– Как января? – Я ничего не понимал. – Почему января?
Девушка моей мечты испуганно блеснула на меня глазенками и промолчала.
– И что это все значит? – поинтересовался я.
– Это значит, – терпеливо пояснила Наташа, – что вы друг от друга совсем ошалели, очевидных вещей не замечаете. Катька, у тебя глаза совершенно прозрачные. А ну пересядь вон туда!
Катю утащили. При этом она поспешно зажмурилась, но я успел убедиться, что ее подруга права – глаза были цвета хорошо вымытого хрусталя.
Окружающие продолжали похохатывать и пофыркивать.
– Да и ты, извини, не лучше, – сказала Наталья, обращаясь уже ко мне. – Мы-то надеялись, что хотя бы мужчина в этой сумасшедшей парочке окажется немного наблюдательнее.
– В смысле? – Я все сильнее ощущал, что меня здесь хотят обидеть.
– Тебя ничего не смущает в составе моих гостей?
