Слово «купорос» появилось в русском языке в XVII в. и происходит от французского la couperose, которое восходит к латинскому cupri rosa («медная роза»). В английском существует похожее слово с тем же значением copperas. В тексте А. Кристи фигурирует другое слово. Мисс Могсон говорит: "Vitriol, dearie, vitriol – that's what did that".
Слово vitriol во многих европейских языках означает «купорос». Это слово происходит от латинского vitrum («стекло»), вероятно, потому что крупные кристаллы медного и железного купоросов напоминают цветное стекло.
Но вряд ли раствор какой-либо соли может быть причиной «безобразных алых рубцов» на лице мисс Могсон. И действительно, А. Кристи имела в виду не соль серной кислоты, а саму серную кислоту, причем концентрированную. В XVII в. знакомый уже нам Иоганн Рудольф Глаубер назвал концентрированную серную кислоту acidum oleum vitrioli, а в переводе на русский язык «кислое купоросное масло». «Кислое» – понятно. Но почему «масло»? Концентрированная серная кислота представляет собой бесцветную жидкость маслянистой консистенции, более вязкую и густую, чем привычные для нас бесцветные жидкости (вода, уксус, спирт). Если взболтнуть 98 %-ную серную кислоту в стеклянном сосуде, жидкость по стенкам сосуда будет стекать медленно, подобно растительному маслу. Вот почему это «кислое купоросное масло». Вскоре название сократилось до «купоросного масла» (oleum vitrioli), а в бытовой речи и просто до «купороса» в русском языке и vitriol в европейских языках.
Теперь осталось узнать, почему масло «купоросное». Это затейливое название Глаубер дал серной кислоте за то, что получалась она прокаливанием железного купороса (способ, известный с XI в.). Сначала, при повышении температуры до 250 °C, отщепляется кристаллизационная вода:
FeSO4 ∙ 7H2O = FeSO4 + 7H2O
(уравнение условно, поскольку одна из семи молекул кристаллизационной воды не отщепляется при такой температуре).
При дальнейшем нагревании происходит разложение сульфата двухвалентного железа с одновременным окислением двухвалентного железа до трехвалентного. Твердый продукт разложения железного купороса используют как пигмент под названием «окись железа красная» (по составу и цвету близкий к жженой охре, жженой умбре, красному марсу и жженой сиене).
2FeSO4 = Fe2O3 + SO3+ SO2
Летучие продукты (сернистый газ SO2, пары серной кислоты, образовавшиеся при взаимодействии остатков кристаллизационной воды с серным ангидридом) охлаждаются, серная кислота конденсируется. Можно поглощать ее водой. Суммарное уравнение реакции выглядит так:
2(FeSO4 ∙ 7H2O) = Fe2O3 + H2SO4 + SO2 + 13H2O
Следует помнить, что концентрированная серная кислота – очень опасная едкая жидкость. При попадании на кожу, слизистые оболочки и в глаза вызывает тяжелые химические ожоги, которые оставляют после себя рубцы, а в случае с попаданием в глаза – потерю зрения. Если кислоту не удалять с тела, она разъедает ткани и затем кости. К сожалению, это свойство серной кислоты до сих пор иногда используют в преступных целях при нападении на людей или для уничтожения тел жертв.
Чтобы избежать ожогов при неосторожном обращении с концентрированной серной кислотой, нужно работать с ней в закрытой одежде и перчатках, при нагревании или разбавлении надевать защитные очки. При разбавлении серной кислоты водой ни в коем случае нельзя лить воду в сосуд с кислотой! Вода в два раза легче кислоты и не будет опускаться на дно, равномерно перемешиваясь с кислотой. Вместо этого, растекаясь на поверхности кислоты, вода будет вступать с ней в экзотермическую реакцию
H2SO4 + nH2O = H2SO4 ∙ nH2O + Q
В этой реакции образуются неустойчивые гидраты переменного состава, а самое главное, выделяется большое количество теплоты. От выделяющейся теплоты вода на границе с кислотой закипает и начинает разбрызгиваться вместе с каплями кислоты. Это создает риск попадания кислоты в глаза и на кожу. Поэтому всегда следует лить кислоту в воду, а не наоборот.
Несостоявшийся взрыв, или Как бабушка спасла купорос на пожаре
(из книги М. Горького «Детство»)
Однажды, когда она стояла на коленях, сердечно беседуя с Богом, дед, распахнув дверь в комнату, сиплым голосом сказал:
– Ну, мать, посетил нас Господь, – горим!
– Да что ты! – крикнула бабушка, вскинувшись с пола, и оба, тяжко топая, бросились в темноту большой парадной комнаты.
– Евгенья, снимай иконы! Наталья, одевай ребят! – строго, крепким голосом командовала бабушка, а дед тихонько выл:
– И-и-ы… Я выбежал в кухню; окно на двор сверкало, точно золотое; по полу текли-скользили желтые пятна; босой дядя Яков, обувая сапоги, прыгал на них, точно ему жгло подошвы, и кричал:
– Это Мишка поджег, поджег да ушел, ага!
– Цыц, пес, – сказала бабушка, толкнув его к двери так, что он едва не упал. Сквозь иней на стеклах было видно, как горит крыша мастерской, а за открытой дверью ее вихрится кудрявый огонь. В тихой ночи красные цветы его цвели бездымно; лишь очень высоко над ними колебалось темноватое облако, не мешая видеть серебряный поток Млечного Пути. Багрово светился снег, и стены построек дрожали, качались, как будто стремясь в жаркий угол двора, где весело играл огонь, заливая красным широкие щели в стене мастерской, высовываясь из них раскаленными кривыми гвоздями. По темным доскам сухой крыши, быстро опутывая ее, извивались золотые, красные ленты; среди них крикливо торчала и курилась дымом гончарная тонкая труба; тихий треск, шелковый шелест бился в стекла окна; огонь все разрастался; мастерская, изукрашенная им, становилась похожа на иконостас в церкви и непобедимо выманивала ближе к себе. Накинув на голову тяжелый полушубок, сунув ноги в чьи-то сапоги, я выволокся в сени, на крыльцо и обомлел, ослепленный яркой игрою огня, оглушенный криками деда, Григория, дяди, треском пожара, испуганный поведением бабушки: накинув на голову пустой мешок, обернувшись попоной, она бежала прямо в огонь и сунулась в него, вскрикивая:
