– Соф… ия? – раздался слабый голос над ними.
Джулиан стоял на тропе чуть выше. Когда София повернулась к нему, готовая вскочить на ноги, его лицо, казалось, вот-вот рассыплется на куски. Он не просто смотрел полным раскаяния взглядом – он выглядел так, словно ничего на свете не жаждал так, как молнии, которая бы смела его с лица земли.
– Полагаю, первый вопрос: что ты делаешь на этом свете, черт возьми? – голос Софии звучал так, словно его долго скребли рашпилем.
Джулиан осмелился приблизиться к ней на шаг, протягивая руку, как будто ожидая, что она примет ее. София поглядела на нее, словно волк, оценивающий, стоит ли погнаться за зайцем.
– А, это… ну, милая… Софи, свет жизни моей… – Джулиан, казалось, не мог оторвать взгляда от ее повязки. От всеобщего внимания, наконец, переключившегося на него, лицо юноши покрыл нездоровый, почти лихорадочный глянец.
– Про тебя, – оборвала его София, – я все знаю. Я тебя спрашиваю, Линден.
– Меня? – удивилась Этта. – Признаюсь, я попадала пару раз в щекотливое положение, но… подожди, что-о-о?
– Ты была мертва. М-Е-Р-Т-В-А. В смысле: дала дуба, отошла к праотцам и далее по списку. Твой отец послал деду вызов на поединок, потребовав удовлетворения за кровь дочери, убитой подручными Айронвуда.
– Убитой? – повторила Этта, вскакивая. София тут же потянула их с Джулианом обратно на колени.
– О, – сказал Джулиан, поворачиваясь к Этте. – Не ты ли говорила мне, что твой отец обмолвился, будто у него есть способ сбить Айронвуда с твоего следа? Что же может быть лучше, чем заставить старика думать, будто ты уже мертва?
– Вот это номер, – пробормотала Этта; в животе что-то неприятно дернулось.
– Он тебе не сказал? – поинтересовалась София, ничуть не удивившись. – Но все верно: единственное, почему Айронвуд мог бы оставить тебя в покое, это уверенность, что ты уже мертва, и он прошляпил удовольствие прирезать тебя самолично.
Этта прищурилась.
– Айронвуд, вот как? Не «дедушка»?
София отпрянула, ее единственный глаз тоже сузился. София, какой ее знала Этта, всегда защищалась, нападая, отвлекая противника. На этот раз Этта была к этому готова.
– А-а-а я как раз хотел встать вон там, – объявил Джулиан, бочком отодвигаясь в сторону. Этта бросила на него раздраженный взгляд, а он в ответ выгнул бровь. – С драконом дружить – в ожогах ходить, детка.
– А что ты здесь делаешь? – спросила Этта. – К чему этот маскарад?
София рассмеялась неприятным, вымученным смехом и стащила повязку с глаза, открывая шрам на месте пустой глазницы. Джулиан то ли кашлянул в кулак, то ли попытался скрыть непроизвольный звук отвращения. Но в любом случае не преуспел.
– Мило, – проговорила София ледяным тоном. – Полагаю, теперь я нужна тебе еще меньше, если уж ты дошел до того, чтобы симулировать свою смерть, лишь бы убраться от меня подальше.
Джулиан вздрогнул.
– Что? О нет, Софи, поверь мне, это никак не связано с тобой…
– Мне не нужны твои извинения, – отрезала она. – Мне нужно лишь узнать, почему ты здесь и что ты делаешь с нею.
– Я присоединился к Тернам, – бросился объяснять он. – Что было дурацкой идеей, как ни посмотри. Они ни во что меня не ставили, и я каждую ночь спал вполглаза – о боже, – я слышал, как слова срываются с моих губ, но не мог остановить их. Софи…
Краем глаза Этта увидела что-то темное, появившееся за плечом Софии. Все вокруг было резким: от ледяного неба и рваных облаков до буреющего мха, шелушащейся кожей покрывавшего черные скалы.
Но с ними был и еще кто-то. В темном плаще, с темными волосами, она казалась частичкой этой земли. Не пошевелись она, Этта бы, возможно, ее и не заметила.
Память нашла знакомый образ.
– Ты!
Теперь она была одета не так, как в Сан-Франциско. Мягкое шелковое облачение сменили льняная туника и мешковатые штаны, удерживаемые туго затянутым кожаным ремнем, с которого свисали ножны и сумки.
Этта многое заставила себя забыть о своей двоюродной бабушке Уинифред. Но не ее пристрастие к едким словечкам.
«Это существо, на работе с которым вы настаиваете, явилось и готово что-то сообщить».
София повернулась, глядя мимо Этты и Ли Минь.
– Что ты делаешь? Иди сюда, пока они не увидели тебя с берега.
Девушка не пошевелилась.
– Ты ошиблась, как выясняется, – объявила София. – Вот Этта Линден, на вид не очень-то мертвая.
Ли Минь глядела на Этту, покорно склонив голову. Чувство вины – Этта знала по себе – было само себе господином. Оно поселялось под кожей и заставляло тебя делать то, что раньше тебе бы и в голову не пришло, лишь бы сгладить неудобство, которое оно доставляет. Теперь Этта поняла, как они все оказались в одном месте, и гнев взлетел в ней, словно смычок, отдернутый от струн.
Теперь все сложилось.
– Забавно, что ты сказала ей, будто я мертва, учитывая, что мы виделись менее недели назад в Сан-Франциско, – холодно заметила Этта. – Ты уже бросила служить моему отцу или же работала все это время на Софию, подкапываясь под него? – В голове мелькнула новая мысль, еще ужаснее. – Это он велел тебе держать нас всех порознь?
– Работала на меня? Ты как всегда несешь какую-то чушь, Линден, – воскликнула София. Но Ли Минь хранила каменную неподвижность. Казалось, она даже не дышала.
– Вот те раз! – Джулиан сложил два и два мгновением позже, взметнув брови чуть ли не до макушки. – Ну ты и поганка, Ли Минь! А я еще удивлялся, как это вы двое сошлись.
– В чем дело? – резко спросила София.
– Так в чем именно состоит твоя работа? – продолжила Этта. – Ты доносила ей все о Тернах? Или же отец послал тебя следить за нею, на тот маловероятный случай, что она доберется до астролябии первой?
К чести китаянки, она не стала трусливо отмалчиваться.
– Меня нанял Хемлок, – призналась она, – забрать астролябию, если она или Николас Картер найдут ее первыми. И передавать ему любые значимые сведения. – Ли Минь встретилась с Эттой взглядом. – Явных указаний держать вас порознь он не давал, но оставил на мое усмотрение вопросы твоей безопасности. Что, в конечном счете, означало развести ваши пути.
– Что? – голос Софии был так слаб, что не дотягивал даже до шепота.
– Ты должна понять, – Ли Минь умоляюще посмотрела на нее. – Хемлоки нашли меня, когда я сбежала от Теней и закончила обучение у Чжэн Ши. Ее отец – глава и моей ветви семьи, но, кроме того, он верил в меня. Он устраивал поручения, создавшие мне репутацию, давал мне все, чтобы я жила своей жизнью на своих условиях, и никогда не просил ничего взамен. Я не могла стать одной из них в том смысле, в каком ему бы хотелось… ему я не могла рассказать то, что рассказала тебе. Я… боялась. Держалась особняком. Но я задолжала ему и хотела вернуть этот долг. Я предложила ему выполнить эту работу и не стала бы в нее ввязываться ради чего-то меньшего, прошу, поверь мне.
