В своих претензиях к власти семья Лукашевичей нашли полное понимание и поддержку толпы, которая, «не зная истины с выселением Лукашевича, подогретая клеветой последнего на органы власти», пришла в движение и подняла шум. «Многие из публики» выкрикивали «разные недостойные слова в адрес местных властей, органов милиции и т.д.». Вскоре на площадь прибыли работники милиции. Снова началась погрузка домашнего скарба. В ответ Лукашевич взобрался на вещи и обратился к народу: «Граждане, смотрите, что делает со мной инвалидом Советская власть. Окажите мне помощь, не давайте варварам над нами издеваться. Я надеюсь, что граждане мне помогут, если это не может сделать Советская власть...».
Около трех часов дня, когда сотрудникам милиции удалось вывезти с площади часть семейного имущества, Лукашевич взобрался на трибуну и вновь обратился к толпе: «Меня и старика 70 лет с вещами выбросили на улицу, применяли силу. Позор для наших органов...». А после этого зачитал письмо в Верховный Совет СССР, в котором «извратил факты его выселения, клеветал на органы власти, а затем собрал подписи под ним присутствующих граждан, в том числе и детей в возрасте 9 лет». Кроме того, в ходе событий Лукашевич сумел отправить телеграммы в ЦК и обком КПСС: «Москва, Центральный Комитет - меня со стариком выбросили с вещами на площадь Победы, люди возмущены, спасите»
409.
Дело московских рабочих, также как и дело Лукашевича, возникшие на фоне стремительно обострявшейся во второй половине 1950-х гг. жилищной проблемы, наглядно демонстрируют, какую политическую угрозу таили для власти эти и им подобные локальные конфликты, если бы не начало массового жилищного строительства, давшее миллионам людей надежду на человеческую жизнь. Такой же терапевтический эффект имели другие уступки рабочим, направленные на снижение их потенциальной конфликтности, ликвидацию предпосылок для соединения стихийного недовольства с интеллигентской антисоветской фрондой.
Побочным результатом политики умиротворения стало временное укрепление легитимности режима. Во второй половине 1950-х гг. советские коммунисты сумели достаточно быстро вытащить оживить в подсознании недовольных как память об ужасах сталинского террора, так и неизжитую коммунистическую мечту. Страх и надежда, подкрепленные обещаниями и декларациями о быстром улучшении условий жизни, соединились с традиционным для России расколом между интеллигенцией и народом и локализовали недовольство. Возможности взаимодействия малочисленных и неорганизованных потенциально протестных групп населения были заблокированы. Опасность реализации «венгерской» модели, соединения народного недовольства с политическим инакомыслием в то время была ликвидирована. Власть на какое-то время сумела выйти из первого после смерти Сталина кризиса взаимоотношений с народом.
ЧАСТЬ 2. КРИЗИС «ЛИБЕРАЛЬНОГО КОММУНИЗМА» И «АНТИХРУЩЕВСКИЕ» ГОРОДСКИЕ ВОССТАНИЯ И БЕСПОРЯДКИ 1961-1964 ГГ.
ГЛАВА 10. НАЧАЛО 1960-Х ГОДОВ: СИМПТОМЫ СОЦИАЛЬНОПОЛИТИЧЕСКОГО КРИЗИСА.
19 июля 1962 года Президиум ЦК КПСС обсудил проект постановления Совета Министров СССР о дополнении статьи 40 положения о паспортах. Список местностей, где запрещалась прописка лиц, отбывших лишение свободы или ссылку за совершение ряда особо опасных преступлений, был дополнен некоторыми городами юга России. Часть городов из «запретного» списка были курортами Северного Кавказа, где любила отдыхать партийно-советская элита, другая -представляла зоны повышенной социальной конфликтности. Там уже происходили или могли произойти в будущем массовые волнения и беспорядки - Краснодар, Грозный, Новочеркасск, Шахты1 и другие.
Среди документов, собранных аппаратом ЦК КПСС к заседанию Президиума, оказались справки КГБ при Совете Министров СССР. Они прямо говорили о симптомах социально-политического кризиса на территории СССР. Приказ председателя КГБ «Об усилении борьбы органов государственной безопасности с враждебными проявлениями антисоветских элементов» (1962 г.) констатировал: «В последние годы в некоторых городах страны произошли массовые беспорядки, сопровождавшиеся погромами административных зданий, уничтожением общественного имущества, нападением на представителей власти и другими бесчинствами. Зачинщики этих беспорядков, как правило, были уголовно-хулиганствующие элементы, однако в ходе беспорядков всплывали на поверхность и проявляли повышенную активность враждебно настроенные лица, бывшие немецкие каратели и пособники, церковники и сектанты, которые в ряде случаев своими действиями стремились придать стихийно возникшим событиям контрреволюционную направленность»1.
Власти продолжали опасаться соединения стихийных массовых волнений с деятельность антисоветских групп и организаций, способных придать этим волнениям политическую направленность, превратить асоциальные волнения городских жителей в антисоветские восстания.
Но в начале 1960-х гг. то, что раньше было лишь миражем и фантомом реальной угрозы, начало приобретать более отчетливые очертания. Руководство СССР своими собственными размашистыми действиями спровоцировало конфликт и создало опасность «соединения» народного недовольства с идеологией политического протеста. В короткое время, практически одновременно, были проведены денежная реформа 1961 г., повышение цен на основные продукты питания и пересмотры норм выработки в сторону их увеличения. Все это вызвало массовое недовольство, которое сочеталось с обострением проблем социальной справедливости, массовой эгалитаристской критикой новых «советских бар» и «дачного капитализма». В итоге, как отмечалось в информации КГБ в ЦК КПСС от 25 июля 1962 г., «после длительного перерыва вновь начали рассылаться анонимные документы с восхвалением участников антипартийной группы. Значительно больше стало поступать писем, содержащих террористические намерения в отношении руководителей коммунистической партии и правительства»
410.
Общее количество так называемых «враждебных проявлений» в первом полугодии 1962 г. в 2-3 раза превысило уровень 1961 г
411. Среди авторов антисоветских документов (писем и листовок) около трети составляли рабочие, почти половина была моложе 30 лет, 40 % имели среднее и высшее образование. В 1960-1962 годах на территории Советского Союза было распространено более 34.600 антисоветских анонимных документов, в том числе 23.213 листовок
412. В начале 1960-х гг. заметно активизировалось создание подпольных антисоветских групп. В первом полугодии 1962 годы органы госбезопасности «вскрыли» 60 таких групп, а за весь 1961 г. - только 47
413.
