Полиция забрала тело в морг, где его сфотографировали. Началось следствие, главной целью которого было выявить тех самых военных, с которыми выпивали Марта и Жемчужная Полл. 9 августа Мэри Энн Коннелли пришла в полицейский участок на Коммершиал-стрит и дала показания о том, как они с Мартой провели вечер. Другой свидетель по делу показал, что видел неподалеку от места преступления гренадерского гвардейца, но так и не смог его опознать. От Мэри Коннелли следствию тоже не было пользы: она не признала своего клиента среди гвардейцев в Тауэре. Когда Мэри вспомнила, что на головных уборах у военных были белые околыши, ее доставили в полк Колдстрим. Там она указала на двух гвардейцев, но у обоих нашлось твердое алиби. В ходе коронерского расследования было выявлено следующее: во-первых, подобным образом с женщиной может обходиться только злобный дикарь. Во-вторых, лестничные площадки неплохо бы освещать по ночам. На этом присяжные разошлись.
Проститутки в Уайтчапеле. Рисунок из журнала «Иллюстрированные лондонские новости». 1888
Казалось бы, дело закрыто, но полицию поджидали новые сюрпризы. 31 сентября на тротуаре Бакс-роу, возле конюшенных ворот, был найден труп 43-летней проститутки Мэри Энн Николс. Вечером 30 сентября Мэри Энн грелась на кухне ночлежки, но засидеться ей не дали — ночлег стоил 4 пенса, которых у Мэри Энн не нашлось. Около 1:20 ночи ее попросили вон. «Ничего, заработаю деньжат. Поглядите, какая у меня шляпка!» — похвасталась она недавно купленным черным капором.
В 2:30 знакомая увидела Мэри на углу Осборн-стрит и Уайтчапел-роуд, напротив Уайтчапельской церкви. Видимо, новая шляпка помогла женщине неплохо заработать, потому что к тому моменту Мэри Энн была пьяна вдрызг. Бормоча, что скоро вернется, она нетвердой походкой ушла в ночь. А в 3:40 прохожие нашли ее тело, еще теплое. У женщины было перерезано горло и распорот живот. Справа от нее лежал тот самый черный капор, который так и не принес ей удачу.
Дочь кузнеца из Ист-Энда, Мэри Энн успела побывать замужем и родила пятерых детей, но респектабельность надолго не затянулась. Из-за ее беспробудного пьянства Мэри Энн бросил муж (по крайней мере, так выходило с его слов), и она еще долго скиталась по работным домам. Весной 1888 года доброхоты из работного дома выхлопотали ей место служанки, но Мэри Энн не ужилась с хозяевами-трезвенниками и сбежала, прихватив с собой хозяйскую одежду. Одним из ее пристанищ стал работный дом в Ламбете, тот самый, где в 1895 году оказался маленький Чарли Чаплин. Туда и привела полицию метка на нижней юбке, и одна из его постоялиц опознала Мэри Энн. Но кто же ее убил? Этого полиция так и не смогла установить.
Между тем кошмар продолжался. 8 сентября 1888 года во дворе дома на 29 Хэнбери-стрит был найден труп Энни Чэпмен. Как и предыдущие, да и последующие жертвы, Энни знавала лучшие дни. Она была замужем и родила троих детей, но пьянство не позволило ей удержаться на плаву. В 1884 году Энни рассталась с мужем Джоном Чэпменом, который вплоть до своей смерти в 1886 году выплачивал ей еженедельное пособие. После кончины мужа Энни попыталась торговать цветами и спичками, потом махнула рукой на все и занялась проституцией. К 1888 году нить ее жизни истончилась настолько, что, если бы ее не перерезал нож, она оборвалась бы сама собой — Энни страдала болезнью легких.
Свой последний вечер Энни провела в пабе и, не имея денег на ночлежку, отправилась подзаработать. Что произошло далее — доподлинно неизвестно. Около 5:15 утра жильцы дома на Хэнбери-стрит слышали возню и звук падения, но никаких криков. Некая миссис Лонг видела, как Энни разговаривала с мужчиной в темном сюртуке и шляпе охотника за оленями (теперь этот головной убор с двумя козырьками ассоциируется с Шерлоком Холмсом). «Сделаешь это?» — спросил мужчина, и Энни ответила: «Да». По словам миссис Лонг, незнакомец показался ей человеком приличным, хотя и потрепанным жизнью.
В 6 утра Джон Дэвис, подкрепившись чашечкой чая, вышел на задний двор, но застыл на месте. Перед ним лежала женщина с задранным до колен платьем и перемазанным кровью лицом. У ее плеча валялся какой-то окровавленный ошметок, к которому мистер Дэвис уже не стал присматриваться. Со всех ног он помчался за полицией. Труп Энни Чэпмен, как и тело Мэри Энн Николс, был перевезен в морг на улице Олд Монтагью. В ходе медицинского осмотра было установлено, что неизвестный перерезал горло Энни двумя ударами бритвы. Порезы были такими глубокими, словно он пытался отрезать ей голову. Брюшная полость была вскрыта, в ней не хватало матки, части влагалища и мочевого пузыря, а кровавое месиво, так напугавшее мистера Дэвиса, оказалось желудком Энни. Коренные лондонцы насмотрелись всякого, но такое они видели впервые.
Злополучный двор прочесала полиция. Инспектор Чэндлер обнаружил обрывок муслина, карманную расческу и две пилюли Энни, завернутые в конверт с печатью Сассекского полка. Казалось бы, отличная улика, но, увы, такими конвертами торговали на почте и на постоялых дворах, так что купить его мог кто угодно. Еще одна зацепка — кольца, снятые с пальцев Энни, — тоже завела полицию в тупик. Три дешевых медных колечка так и не появились ни в одном ломбарде.
Расследование загадочных убийств было поручено инспектору Фредерику Джорджу Абберлайну из Скотленд-Ярда, который был отлично знаком с Уайтчапелом и его обитателями, но серийные убийцы были для XIX века в диковинку и никто в точности не знал, откуда они берутся и, главное, как их ловить. Выдвигались версии как о банде, терроризирующей проституток, так и об отдельно взятых безумцах (последней версии придерживался доктор Л. Форбс Уинслоу, уже знакомый нам по истории с миссис Уэлдон). Доктор Уинн Бакстер утверждал, что такие повреждения может нанести только человек, отлично разбирающийся в анатомии — даже не мясник, а опытный врач. Убийца уверенно наносил удары и в точности знал, где искать матку. В погоне за сенсацией журналисты раструбили, что преступник известен под кличкой Кожаный Фартук, однако новости, как водится, оказались жареными. Кожаным Фартуком соседи называли сапожника Джона Пицера, но у него имелось алиби и полиции пришлось его отпустить.
Тем временем безымянный злодей обрел прозвище, с которым вошел в историю. «Джек Потрошитель» — именно так было подписано письмо, которое 27 сентября 1888 года пришло в Центральное агентство новостей. «Центральные новости» не пользовались почетом среди коллег: новостное агентство часто ловили на лжи, и существует вероятность, что это и последующие письма были всего-навсего подделкой с целью поднять рейтинг. Но, так или иначе, неизвестный корреспондент назвался Джеком Потрошителем. Он производил впечатление настоящего безумца — писал неграмотно, то и дело вворачивал «ха-ха», сокрушался, что приходится писать чернилами, потому что запас крови успел свернуться. Полиции он пообещал прислать женские уши. В Скотленд-Ярде, куда 29 сентября было передано письмо, его вообще сочли дурной шуткой.
До конца месяца убийца словно бы копил силы, чтобы поразить лондонцев новым неслыханным преступлением — две кровавые смерти за ночь. Ночью 30 сентября от его руки погибли две проститутки, Элизабет Страйд и Кэтрин Эддоуз. Хотя женщины даже не были землячками (Кэтрин родилась в Западной Англии, Элизабет — вообще в Шотландии), их судьбы схожи: нищее детство, неудачный брак, алкоголизм, проституция и страшная смерть. Долговязую Лиз описывали как тихую и приветливую особу. Днем она подрабатывала уборкой, ночью — проституцией. Приблизительно в 1 час ночи ее тело было обнаружено в переулке Далтфилдс-ярд на Бернер-стрит, недалеко от редакции социалистического журнала «Арбетер Фрайнт». Женщина лежала на спине, правая рука была прижата к животу, в вытянутой левой руке она стиснула пакетик мятных леденцов. Волосы перепачканы грязью, запястья — кровью. На шее зияла глубокая рана, но других повреждений не было — видимо, убийцу вспугнули.
