— А новые открытия могут его спасти. Сегодня я пригласил вас понаблюдать за восходом солнца.
Поднимающееся светило только сейчас начало выглядывать из-за горизонта. Равнина перед ними внезапно обрела резкость и четкость, как на проявляющейся фотокарточке. Рей Диас увидел, что пустыня, некогда видевшая адское пламя, теперь покрыта редким кустарником.
— Я стал Смертью, Разрушителем миров, — продекламировал Аллен.
— Что? — Рей Диас резко обернулся, как будто ему выстрелили в спину.
— Эти слова произнес Оппенгеймер, когда увидел первый атомный взрыв. Думаю, это цитата из «Бхагавадгиты».
Диск на востоке быстро рос, окутывая землю лучами, будто золотой паутиной. То же самое солнце светило и в то утро, когда Е Вэньцзе настроила антенну «Красного Берега»; и задолго до этого то же самое солнце освещало облако пыли, оседающей после первого взрыва бомбы. Австралопитеки миллион лет назад и динозавры сто миллионов лет назад смотрели на это же солнце своими непонимающими глазами. И еще раньше блеклые лучи того же самого солнца проникли в глубь первобытного океана и осветили первую живую клетку.
Аллен продолжил:
— А потом некто по имени Бэйнбридж завершил фразу Оппенгеймера совершенно не поэтически: «Теперь все мы сукины сыны».
— О чем это вы? — не понял Рей Диас. Он смотрел на поднимающееся в небе солнце и прерывисто дышал.
— Я благодарю вас, мистер Рей Диас, потому что с этого момента мы не сукины сыны.
На востоке монументально и торжественно поднималось солнце, как бы объявляя всему миру: «Передо мной все столь же преходяще, как тень».
— Что с вами, мистер Рей Диас? — Аллен увидел, что его собеседник присел на корточки, опершись одной рукой о землю, и зашелся сухим кашлем. На его побледневшем лице выступил холодный пот. Рей Диасу недоставало сил, даже чтобы убрать руку с колючек, которые попали под его ладонь.
— Идите, идите к машине, — слабо произнес он, отворачиваясь от солнца и прикрываясь от света свободной рукой. Он не мог встать. Аллен попытался помочь, но не смог сдвинуть его грузное тело. — Подгоните машину… — прокашлял Рей Диас, прикрывая рукой глаза. Когда Аллен вернулся на машине, Отвернувшийся уже повалился на землю. С трудом Аллен помог ему забраться на заднее сиденье.
— Темные очки! Мне нужны темные очки… — Рей Диас полулежал на сиденье; его руки шарили в воздухе. Аллен передал ему темные очки, которые нашел на приборном щитке. Рей Диас надел очки, и его дыхание выровнялось.
— Я в порядке. Давайте уедем отсюда. Поскорее, — слабо произнес он.
— Что, ради всех святых, произошло? Что с вами?
— Наверное, это солнце.
— Хм… и когда у вас появилась такая реакция на солнце?
— Только сейчас.
Эта странная фобия, поразившая Рей Диаса, вызывала у него сильнейшую психическую и физическую реакцию, когда бы он ни увидел солнце. С тех пор он оставался в закрытых помещениях.
* * *
— Долго летели? Вид у вас неважнецкий. — Такими словами Ло Цзи встретил Ши Цяна.
— Ага. Другого такого комфортабельного самолета, как тот, на котором мы тогда летели, не найти, — ответил Ши Цян, рассматривая окрестности.
— Что скажете — неплохо, а?
— Хреновее некуда, — покачал головой Ши Цян. — С трех сторон лес, легко спрятаться возле самого особняка. А озеро? Прямо рядом с домом, трудно защититься от боевых пловцов, если они выйдут из леса на дальнем берегу. Но луга вокруг довольно хороши, обеспечивают обзор.
— Неужели нельзя быть хоть немного романтичнее?
— Мой мальчик, я сюда работать приехал.
— Как раз романтическая работа вам и предстоит.
Ло Цзи провел Ши Цяна в гостиную. Тот осмотрел комнату, но роскошь и изящество не произвели на него впечатления. Ло Цзи налил ему выпить в хрустальный бокал, но Ши Цян замахал рукой, отказываясь.
— Это же бренди тридцатилетней выдержки!
— Не могу я сейчас пить… Расскажи-ка мне об этой твоей романтической работе.
Ло Цзи сел рядом, потягивая свой бренди.
— Да Ши, я прошу вас оказать мне услугу. В вашей прежней деятельности приходилось ли вам искать определенного человека по всей стране или, может, даже по всему миру?
— Да.
— У вас хорошо получалось?
— Находить людей? Конечно.
— Отлично. Помогите мне найти человека. Это женщина, ей чуть больше двадцати лет. Это часть плана.
— Национальность? Имя? Адрес?
— Не знаю. Даже не очень вероятно, что она вообще существует в этом мире.
Ши Цян взглянул на него и через несколько секунд догадался:
— Она тебе приснилась?
Ло Цзи кивнул:
— Я видел ее в снах… и в мечтах тоже.
Ши Цян тоже кивнул, а потом сказал то, чего Ло Цзи от него никак не ожидал:
— Ладно.
— Что?
— Я сказал, ладно, поищу, если ты знаешь, как она выглядит.
— Она… ну… она азиатка, скажем, китаянка. — Ло Цзи взялся за бумагу и карандаш. — Лицо у нее вот такое… а нос такой… а рот… Вот проклятье, ну не умею я рисовать! А глаза… черт, как я нарисую ее глаза? У вас есть программа, с помощью которой можно взять лицо и подобрать к нему глаза, и нос, и все прочее по рассказу свидетеля?
— Конечно. У меня есть такая на ноутбуке.
— Тогда доставайте и начнем рисовать!
Ши Цян растянулся на диване и устроился поудобнее.
— Ни к чему. Не нужно ее рисовать. Давай словами. Оставь ее внешний вид на потом; сначала расскажи, что она за человек.
В душе Ло Цзи загорелся огонь. Он встал и принялся беспокойно расхаживать перед камином.
— Она… как бы это сказать? Она пришла в этот мир как лилия, выросшая на мусорной куче. Она чиста и нежна, и ничто окружающее не может ее запятнать. Но оно может ей навредить. Да, все окружающее может причинить ей вред! Вашей первой мыслью, когда вы ее увидите, будет желание ее защитить. Нет, не так — заботиться о ней, дать ей понять, что готовы заплатить любую цену, чтобы защитить ее от грубой, жестокой реальности. Она… она настолько… Эх, у меня язык заплетается… Не могу ничего толком объяснить!
— Это уж как водится, — сказал, посмеиваясь, Ши Цян. Его смех, казавшийся грубым и глупым, когда Ло Цзи услышал его впервые, теперь казался полным мудрости; он успокоил его. — Но все сказано достаточно ясно.
— Ладно. Тогда я продолжу. Она… Но что я говорю? Что бы я ни сказал, я не могу объяснить, какой она видится моему сердцу! — Ло Цзи разозлился и, похоже, собрался вырвать свое сердце и предъявить Ши Цяну для осмотра.
Ши Цян жестом остановил его.
