За королевским столом поместились не только король и Эдвард, но и Эмма, Уилфред, Агата и Роза. Агата скучающе помахивала веером, явно ожидая, когда завтрак окончится и ей разрешат вернуться к ремонту дворцовых люстр, а Роза, наоборот, прижимала веер к лицу так, будто хотела бы спрятаться за ним навечно.
– Доброе утро. Это место свободно? – спросил Генри, положив руку на спинку пустого кресла между Эдвардом и Эммой.
Губы Эдварда чуть заметно дрогнули, но в улыбку так и не сложились. В присутствии отца все чувства на его лице всегда становились едва различимыми, как рябь на воде в тихий день, словно он не меньше Генри боялся сделать что-нибудь не то.
– Доброе утро, Генри. Прошу, садитесь. – Король улыбнулся ему так, что Генри сразу почувствовал: вот это и есть идеальный момент. – Приятно слышать от вас такую учтивую речь.
Садиться Генри не стал. Он убедился, что все на него смотрят, и громким, разом охрипшим от волнения голосом произнес:
– Мне нужно кое-что вам сказать.
Король перегнулся через Эдварда и похлопал Генри по руке, которой тот судорожно вцепился в край стола.
– Генри, друг мой, я понимаю. Что-то насчет Освальда или этого Предела, про который Эдвард твердит со вчерашнего дня. Давайте после завтрака, хорошо? Пусть все сначала поедят и насладятся прекрасным видом. К тому же и у меня есть новость, и я хотел бы, чтобы ей уделили немного внимания.
Генри уже открыл рот, чтобы выпалить: «Папа, новость, что я не умер, точно важнее», но король смотрел на него с таким вежливым нетерпением, ожидая, пока он сядет, что язык намертво прилип к нёбу. Генри опустился на стул, и король тут же сделал стоящим вдоль стены слугам знак, что можно раскладывать еду по тарелкам. Момент определенно перестал быть идеальным.
Он без аппетита гонял по тарелке куски яичной запеканки, перебирая в памяти названия блюд на столе, которые еще вчера бы даже не вспомнил. Знакомые слова были словно старые друзья. Ветчина, паштет, сыр. Салат, песочные корзиночки с джемом, чай из чабреца. Влажный ветер из сада холодил щеки, и Генри с силой вдыхал его, чтобы успокоиться. Ему было холодно – он оказался единственным, кто забыл прийти в верхней одежде, но все, кажется, решили, что явиться в одной рубашке и легком сюртуке – это часть его дикого лесного образа.
– А теперь, господа, минутку внимания, – сказал король, когда все расправились с едой и чинно уткнулись в чашки с чаем. Голос у него был взбудораженный и веселый, и все с любопытством навострили уши. – В последнее время многое в нашей жизни изменилось к лучшему, и я решил, что еще немного изменений не повредят. Во-первых, как видите, я решил вернуть традицию завтраков на террасе. Надеюсь, вас это радует. – Судя по красным щекам придворных и тому, как они кутались в свои меховые накидки, радость была так себе, но все усиленно закивали. – Разрешите сообщить вам и кое-что еще. В честь Новой Эпохи Сердца я решил отменить обычай торжественного выхода девушек на каблуках как варварский и ведущий к травмам ног. Я торжественно объявляю во дворце моду на низкий каблук. Кажется, в городе уже появился даровитый сапожник, и мы на днях пригласим его во дворец, пусть сделает обновки для наших дам.
Агата громко, с облегчением выдохнула и шлепнула веер на стол, но остальные были скорее в ужасе.
– Но как… как же молодые люди будут выбирать себе невест? На утренних выходах они могли увидеть их скромность и грацию, оценить богатство нарядов и обуви, – пролепетал Уилфред.
– Все очень просто. – Голос у короля подрагивал от гордости. – Я решил, что все юноши уже видели всех невест, осталось только выбрать. Поэтому я призываю молодых людей посовещаться с семьей и определиться с тем, кто какой юной даме сделает предложение.
Король хлопнул в ладоши – в гробовой тишине звук показался оглушительным, – и из-за двери выскользнул Карл, вечно недовольный старший слуга. На этот раз его недовольство, кажется, относилось к большой корзине первоцветов, которую он прижимал к груди, всячески показывая, как у него устали руки. При виде корзины по рядам придворных пробежал вздох – не то восхищенный, не то испуганный.
– Пусть новые времена начнутся вместе с новыми брачными союзами! – продолжил король. – Во дворце много пустующих покоев, которые мы можем выделить молодым семьям, чтобы они обустроили их по своему вкусу. А теперь я даю вам полчаса, чтобы посовещаться и принять решения – вы все так хорошо друг друга знаете, что определиться будет нетрудно. Первым выбирать невесту будет мой сын, за ним – остальные.
Генри покосился на Эдварда – судя по голосу короля, этот выбор невесты был чем-то очень приятным, но на лице Эдварда был только страх, который он попытался спрятать, как только отец повернулся к нему.
– Сначала я хотел дать всем подумать до завтра, но потом понял, что тогда все переругаются, начнут заключать пари, давить друг на друга и угрожать конкурентам в борьбе за обладательницу лучшего приданого, – еле слышно сказал король и перевел взгляд на Генри. – Друг мой, ваше простое происхождение неважно – я с удовольствием предложил бы вам брак с любой красавицей на выбор, вы ведь спасли нас всех, но…
– Но у меня дар огня, я не могу прикасаться к людям, а жениться надо, чтобы выводить потомство, верно? Свадьба – это как брачные игры у животных, да?
– В некотором роде, – смущенно промямлил король.
Видимо, обсуждать такие вещи было не принято, но до этой главы в «Хороших манерах» Генри не дошел.
– Отец, я не уверен, что определился с выбором, – пробормотал Эдвард, затравленно глядя в стол. – Надо ведь, ну, влюбиться, а я не уверен, что я уже…. Уже это сделал.
– Разреши дать совет. – Король наклонился к Эдварду, но тренированный слух Генри различал даже то, что сказано шепотом. – Поверь, любовь значения не имеет. Брак должен быть основан на разумном выборе – чувства придут потом, а вначале они только запутывают и толкают на глупые поступки. Выше всего происхождение у Агаты и Розы, выбирать надо из них. Но будущая королева немой быть не может, так что Агата не подходит. Роза – прекрасный выбор. У нее полезный дар выращивать растения, а значит, в народе ее будут обожать. Она храбрая девочка, и если я мог доверить ей ключи от государственной казны, то могу доверить и тебя.
Эдвард покосился на Генри – тот заблаговременно сделал вид, что изучает полет птиц в небе, – и тихо сказал:
– Пап, это будет самая грустная свадьба на свете. Роза влюблена кое в кого. У них ничего не выйдет, но я не хочу быть тем, кто лишит их надежды как-нибудь это утрясти. Можно, я сделаю предложение кому-нибудь другому? Любой девушке на твой выбор, мне все равно.
Король посмотрел на него так, будто Эдвард заговорил на неизвестном ему языке.
– Женщинам влюбляться уж тем более глупо. Подумаешь, слегка увлеклась кем-то из ребят. Вся эта ерунда у нее вылетит из головы, как только она поймет, что станет королевой. Ты ведь хочешь мне угодить? Я буду очень доволен, если ты послушаешься.
