Единственным на нашей волне был, как оказалось, Слава BMW, которого быстро попутным вихрем закрутило рядом. Как выяснилось, он тоже пришёл из Планетария и съел там две таких же «марки», что и мы, взяв их у Матроса. Разговор как-то быстро зашёл про Ростов, пацанов, Влад и Слава быстро начали обмениваться именами, кличками, тем, кто как стоит, и заливались смехом.
Линии вокруг становились всё более извилистыми, а когда над нами провис потолок с пробегающими по нему волнами Слава предложил понюхать кокаина у него в машине, чтобы немного сняться.
Кокаин я тогда пробовал в первый раз, так уж вышло, что сверху шиваитских «марок» было крайне сложно что-то разобрать. В машине орала песня Мистера Малого «Путана», и действительно, после того как я внюхал через ловко скрученных Славой в трубочку пятидесяти долларов две дорожки, в глазах как будто посветлело, в перегруженном галлюцинаторными ассоциациями вечере забился новый нерв. Слава на какой-то своей волне завёл машину и опасной акулой плавно покатился по дворам Петроградской.
Выкатившись на Стрелку Васильевского острова, Слава, видимо испытал приступ любви к городу и, съехав вниз по мостовой к самой воде, из машины что-то объяснял Владу, чего расслышать из-за орущей музыки не представлялось возможным.
Бэха, сумеречная каша на дороге, игрушечные домики и машинки, и мы вернулись в «Тоннель». Надо отдать должное, Влад быстро нашёл со Славой общий язык и попросил дать позвонить с мобилы, которая, естественно, была у Славы в машине: «Аллё, Лука, тут полный пиздец, ты ещё не спишь? Я скоро приеду».
Слава в «тоннель» не пошёл и, скинув нас, поехал по каким-то делам, в суть которых нам явно не стоило вникать, исчезнув так же быстро, как появился. Вискаря не хотелось, начинался отходняк. Сделав несколько бессмысленных кругов по «Тоннелю», мы вновь оказались на улице, где уже начиналась утренняя городская жизнь. Кокаин придал силы на то, чтобы вспомнить о своих делах, прокатила измена вообще находиться на улице. Я с тоской подумал о доме, а Влад о гостинице с другом Лукой, о том, что завтра уже он улетал домой в Ростов. Долго братались, и вообще расставание, мягко говоря, затянулось, всё не могли договорить последних слов.
– Ты будешь в Питере, звони обязательно, будет что-то надо если – я помогу.
– А ты в Ростов приезжай, в Ростов, я тебе город покажу, надо будет там снова «марок» сожрать. – В голове возникали и тут же менялись сверхподробные, пасторальные картины нашей новой встречи в «хрустальном» Петербурге или в солнечном Ростове. На глаза наворачивались слёзы умиления, и одновременно становилось понятно, что это только глюк, становилось смешно и печально от этого, но печаль тут же растворялась в уверенности, что рано или поздно отпустит, и вроде действительно, если без таких избытков чувств, может и будет интересно снова «нормально» пообщаться, и от этого снова становилось смешно.
Поняв, что этот цикл бесконечен и будет длиться ещё часа три, мы почувствовали себя окончательно не в силах расстаться и тут же поймали смехотворно чавкающую «Волгу» ГАЗ-21 с зелёным глазком в левом углу лобового окна и усатым мужиком, похожим на Боярского, за рулём, похохатывая влезли в тачку и поехали в «Асторию».
В такси было совсем иначе, чем в Бэхе у Славы: попахивало бензином и водитель источал полную безопасность и понимание. По радио «Катюша» шла дискуссия Геннадия Бачинского и группы «Оле Лукойе», и нам стало ясно, что вечер не закончился.
«Астория» вся сверкала и сияла, проскочив мимо швейцара, охранников и лифта, мы поднялись на второй этаж и начали стучать в номер Луки. Я думал, что мы его разбудим, но я сильно ошибался. В огромной комнате каждый стул пытался с нами заговорить, а раскинувшийся на диване Лука допивал не первую бутылку вина. Бутылочная батарея состояла из двадцати бутылок, из которых несколько были откупорены и находились в разной степени отпитости. Лука в белой расстёгнутой рубашке, чёрных глаженых брюках и лакированных ботинках возлежал в кресле, на столике рядом стояло штук десять бокалов и стаканов разной степени наполненности, на полу валялся галстук-бабочка. Меня Лука не узнал.
– Здорово, пацаны, а я тут решил попробовать всё самое лучшее вино, которое было у них в ресторане. Садитесь, вот это «Шабли», попробуйте, оно как раз подышало, – и тут же начал наливать нам из початой бутылки. Мы с Владом впервые за вечер комфортно присели в барочные стулья, взяли бокалы и в нерешительности, помня опыт с пористым языком и виски, отпили по глотку. Прохладная влага пробежала по организму освежающей волной, и фрактальная геометрия, которая активно галлюцинировала при малейшем поводе перед глазами, окрасилась в нежный салатный цвет с миллиардом оттенков зелёного. Мы уткнулись носами в бокалы, в них обильно цвели луга и поля, трещали цикады и порхали бабочки, вся комната поменяла цвет, играя болотными тонами.
– Хватит токсикоманить, допивайте, надо ещё вот это и это попробовать, я хочу себе в Ростов пару ящиков заказать, нужно ваше мнение, а то я уже не понимаю ничего, а вы со свежими головами.
– Свежими? – Мы с недоумением посмотрели на него, лицо Луки на какое-то время приобрело детское выражение и как будто осветилось нимбом, он стал похож то ли на молодого Будду, то ли на младенца Иисуса.
– Пейте-пейте, – подначивал Лука, его иисусовость и буддовость на глазах мутировали в дионисийскость, в его лице начали проступать черты лукавого фавна.
Но всё же, проникнувшись миссией, мы мгновенно осушили бокалы до дна, а Лука уже налил нам в чистые бокалы красное. После первых глотков в зелёных цветах фрактального калейдоскопа, мигрирующего по комнате, появился сначала еле заметный розовый, но со вторым глотком невероятный, в множественных полутонах бордовый.
– Первое было зелёное, а это – с бордовым вкусом, – прочертил Влад очевидное.
– А ты как Иисус поишь нас вином, иногда уступая в своей душе место Дионисию, – проговорил я скороговоркой, скорее обращаясь к Владу, чем к Луке.
– Что?!! Вы, наркоманы хреновы, каждый глоток этого вина недельный запас вашей наркоты стоит, вы хоть вкус почувствовали?
– Нет, – одновременно сказали мы, и все втроём засмеялись, понемногу начав привыкать к обстановке.
– От белого стало свежее, а от красного сейчас может стать слишком бордово и темно. Давайте ещё белого выпьем, а то может красным совсем накрыть.
– Да, надо чередовать, – поддержал меня Влад.
– Вандалы. Мне ваше мнение нужно, а вы несёте какую-то пургу, – и с явным зоологическим интересом к нам Лука разлил белое из другой бутылки.
Отпили.
– Жёлтое.
– Жёлтое с элементами золотого, – вынесли мы вердикт.
– Зелёный совсем ушёл, а красный тащится каким-то еле слышным шлейфом. А есть розовое?
– Сейчас спросим, – и Лука потянулся рукой к телефону, на руке я заметил золотые часы, которые сверкнули в тон к оттенкам только что выпитого вина.
