Лишь когда появился силуэт линейного крейсера, Быков начал маневрировать, пытаясь прорваться к берегу, хотя было, разумеется, уже поздно. Командир приказал застопорить машины и открыть кингстоны. Места в шлюпках всем не хватило, и части команды пришлось прыгать за борт, спасаясь с помощью коек.
Подойдя ближе, «Гебен» поднял сигнал: «Предлагаю сдаться». В ответ на это Быков приказал поднять стеньговые флаги. Сигнальщик одного из береговых постов из-за слишком большого расстояния решил, что заградитель поднял белый флаг, и сообщил на центральную станцию службы связи: «Гебен» стреляет в «Прута». На «Пруте» поднят флаг о сдаче».
Зайдя с правого борта, в 7.35 «Гебен» с дистанции 25 кабельтов открыл огонь по «Пруту» из 150-мм орудий. Второй залп попал в цель, на заградителе начался пожар. К этому моменту «Прут» уже заметно сел кормой. Линейный крейсер вел огонь около 15 минут, добившись еще нескольких попаданий в уже тонущий корабль. После этого он увеличил скорость и ушел в сторону мыса Сарыч. Турецкие миноносцы подобрали 75 человек команды, в том числе раненного осколком в спину капитана 2 ранга Быкова, и ушли вслед за «Гебеном». В 8.40 «Прут» затонул с поднятым флагом. Вышедшие из Севастополя корабли подобрали 202 человека команды.
Минный заградитель «Нилуфер», не замеченный русскими, поставил перед входом на рейд Севастополя 60 мин. На обратном пути он задержал пароход Добровольного флота «Великий князь Александр». Команде было приказано покинуть корабль. «Нилуфер» забрал пассажиров и потопил пароход артиллерийским огнем. За это немецкий командир «Нилуфера» капитан-лейтенант Левенгорн подвергся жесткой критике. Все полагали, что он должен был привести пароход в Константинополь. «Гебен» и сопровождавшие его миноносцы перехватили пароход «Ида» и отправили его в Константинополь с призовой командой.
Теперь скажем несколько слов о действиях остальных турецких отрядов. Крейсер «Хамидие» подошел к Феодосии в 6.30. На берег были отправлены турецкий и германский офицеры, которые сообщили властям о начале военных действий. «Хамидие» отложил начало обстрела порта до 9.00, чтобы дать возможность мирным жителям покинуть опасную зону. Он выпустил по городу около 150 снарядов, после чего проследовал к Ялте. Здесь крейсер артиллерийским огнем потопил пароход «Шура» и шхуну «Св. Николай», после чего вернулся в Константинополь, куда и прибыл 31 октября.
Примерно в 6.00 «Бреслау» поставил 60 мин у входа в Керченский пролив. На этом заграждении в тот же день подорвались пароходы «Ялта» и «Казбек». После этого «Бреслау» пошел к Новороссийску, где уже находился «Берк». Один из офицеров «Берка» был отправлен на берег, чтобы предупредить местные власти о намеченной атаке. Однако русские просто арестовали нахала. Тогда «Берк» вошел прямо в гавань и пригрозил немедленно открыть огонь, если офицер не будет освобожден. Офицер был немедленно отпущен, и «Берк» начал обстрел только в 10.50. Вскоре прибыл «Бреслау» и тоже вступил в бой. В порту была разрушена радиостанция и другие сооружения. Повреждения получили 7 судов, а пароход «Николай» затонул. Командир «Бреслау» капитан 2 ранга Кеттнер вспоминал:
«Мы видели, как пылающая красная нефть стекала вдоль улиц в море, и жуткая дымовая туча обволакивала город и его окрестности. Мы покинули пылающий город и, отойдя на 80 миль от него, все еще видели охваченный огнем Новороссийск, похожий на раскаленный кратер».
Крейсер «Пейк» должен был перерезать телеграфный кабель Варна — Севастополь. Однако из-за аварии в машине он с этой задачей не справился. Уничтожение кабеля было поручено «Бреслау», но и этот крейсер не сумел ничего сделать.
Сообщение об атаке русских портов было получено в Константинополе после полудня. Интересно, что морской министр Турции Джемаль-паша узнал об этом во время обеда в ресторане от представителя фирмы «Виккерс-Армстронг». Взбешенный Джемаль заорал: «Проклятая свинья Сушон все-таки сделал это!» Однако было уже поздно. Интересно, что позднее глава германской военной миссии Лиман фон Сандерс отрицал, что ему было известно о подготовке атаки.
Русский, британский и французский послы Гире, Малле и Бомпар встретились вечером, чтобы обсудить ситуацию. Они решили предъявить турецкому правительству требование «выбрать между разрывом с Тройственной Антантой или высылкой германской морской и военной миссий». Ультиматум был предъявлен 30 октября, для ответа туркам дали 12 часов. Одновременно Гире и Малле затребовали свои паспорта.
Турецкий парламент 17 голосами против 10 высказался за начало войны, после чего великий визирь и ряд министров подали в отставку. Однако совершенно неожиданно против этого выступил Энвер и уговорил Саид-Халима вернуться. Малле не терял надежды уладить дело миром и пытался вести какие-то переговоры. 31 октября Гире покинул Константинополь. Хотя американский посол Моргентау сообщил Малле, что, по его информации, нет никаких шансов на благоприятное решение, британский посол выжидал. Он еще раз встретился с Саид-Халимом, и визирь просил не покидать его. Но 31 октября в 17.05 Адмиралтейство отдало приказ британским кораблям: «Немедленно начать военные действия против Турции. Подтверждение».
Над британским посольством поднялся столб дыма — сжигались документы. Вместе с ними горели все достижения британской дипломатии за последние 100 лет. Малле еще раз встретился с великим визирем, но эта встреча уже ничего изменить не могла. 2 ноября Малле и Бомпар покинули Константинополь на поезде, так как Дарданеллы были уже закрыты.
Самое странное в этой истории заключается в том, что медлила самая пострадавшая сторона — Россия. Министр иностранных дел Сазонов не предпринимал никаких демаршей. Существует мнение, что он желал оттянуть войну с Турцией до 1917 года, когда Россия сможет самостоятельно разгромить ее. В противном случае, приходилось ждать, когда судьба проливов решится в Берлине. Лишь после вмешательства царя 2 ноября была объявлена война. Следует отметить, что после нападения японских миноносцев на Порт-Артур в 1904 году война была объявлена уже на следующий день.
Следует отметить интересный разнобой в датах. Россия объявила войну 2 ноября, и в этот же день войска Кавказского фронта перешли в наступление. Англо-французская эскадра обстреляла Дарданеллы 3 ноября, но войну эти державы объявили только 5 ноября. Турция объявила джихад странам Антанты лишь 12 ноября.
Маленький бой с большими последствиями (мыс Сарыч, 18 ноября 1914 года)
Этому бою предшествовал ряд событий, о которых просто необходимо рассказать.
27 октября 1914 года главные силы Черноморского флота вышли в море и крейсировали в районе Севастополя. В 20.35 поступила радиограмма от русского парохода, шедшего в Константинополь, который встретил в 5 милях от входа в Босфор «Гебен» и «Бреслау». Однако в это же время адмирал Эбергард получил приказ верховного главнокомандующего великого князя Николая Николаевича, запрещавший искать встречи с турецким флотом. В бой с турками разрешалось вступить только в случае крайней необходимости. После этого Эбергард решил вернуться в Севастополь.
В такой обстановке шок от внезапного нападения оказался особенно сильным. Но после того как русские оправились от неожиданности, перед командованием Черноморского флота встали извечные вопросы: что делать и с чего начать? (Слава богу, вопрос «кто виноват?» решать не пришлось.) Перед войной были разработаны 2 варианта действий против вражеского флота. Но в обоих случаях задачей Черноморского флота было установление господства на море. Это обезопасило бы от нападений свое побережье, а также затруднило бы туркам перевозку подкреплений на Кавказский фронт, что было особенно важно, так как наземные коммуникации в азиатской части Турции были очень слабо развиты.
