Это была катастрофа. Если до сих пор происходящее оставалось более-менее внутренним делом Чечни, то теперь пленных показали всему миру. Более того, российские официальные лица немедленно открестились от своих людей.
Именно тогда министр обороны России Павел Грачев произнес историческую фразу насчет парашютно-десантного полка:
«Я единственное знаю, что с каждой стороны — и на стороне Дудаева, и на стороне оппозиции — воюет большое количество наемников.
Если бы воевала российская армия, то по крайней мере одним парашютно-десантным полком можно было бы в течение двух часов решить все вопросы».
[93]
Тем не менее после такого кошмарного провала прятаться и скрывать масштабы происходящего стало бессмысленно. Пленных позднее удалось выменять. Но теперь руководству РФ предстояло решить, что делать дальше. 29 ноября 1994 года от Дудаева потребовали сложить оружие. На этом закончилась гражданская война внутри Чечни и началась самая тяжелая война России — Чеченская.
Сквозные персонажи. Шамиль Басаев
Шамиль Басаев стал известен всему миру в 1995 году, когда его многочисленная, отлично вооруженная банда захватила заложников в больнице Буденновска. Для чеченских боевиков этот момент стал кульминацией войны. После кровавого теракта боевые действия приостановились на много месяцев, и потрепанные отряды чеченцев, которые к тому моменту уже очевидно проигрывали войну, смогли восстановить силы. В Чечне Басаев возглавлял, без преувеличения, самый устойчивый и боеспособный террористический отряд и стал, пожалуй, самым страшным врагом России в ее новейшей истории. Однако боевой путь Басаева и его участие в политике начались за пределами Чечни.
К 1991 году его можно было бы назвать амбициозным неудачником. Он родился в ауле Дышне-Ведено, который был захолустьем даже по чеченским меркам, однако изо всех сил пытался покорить столицу. На юридический факультет МГУ Басаев поступал трижды — и трижды проваливал экзамены. В 1987 году он смог поступить в Институт инженеров землеустройства, но уже на следующий год его отчислили за неуспеваемость. Будущий террорист работал контролером в общественном транспорте и сторожем, затем попытал счастья в только что появившихся предпринимательских кооперативах, но потерпел полное фиаско: предприятие не только не принесло денег, но Басаев еще и задолжал крупную сумму и вернулся в Чечню. Перед этим Басаев успел поучаствовать в обороне Белого дома в августе 1991 года.
В 1991 году он вступил в Конфедерацию горских народов Кавказа (КГНК), и там начался его путь от никому не известной личности к сомнительному титулу одного из величайших злодеев современности. Он проявил задатки лидера: созданный им в основном из односельчан небольшой отряд занимался физической защитой КГНК. Вернувшись на родину после августовского путча, Басаев участвовал в смуте, по итогам которой к власти пришел Джохар Дудаев. В ноябре 1991 года он впервые приобрел некую известность в узких кругах как террорист: вместе с двумя товарищами он захватил самолет в Минеральных Водах и угнал его в Турцию. Там угонщики после переговоров сдались властям в обмен на переправку в Чечню, где длинная рука правосудия не смогла бы их достать. Затем Басаев уехал воевать в Карабах на стороне Азербайджана, но быстро разочаровался, поскольку отряд, в котором он воевал, был разбит армянами из-за плохой организации и низкого боевого духа. Зато гораздо лучше пошли у него дела в Абхазии, где он находился по линии КГНК во главе группы волонтеров. Именно добровольцы, воевавшие в Абхазии, составили костяк террористической группы Басаева в Чечне.
Ко временам войны в Абхазии относится и слух о подготовке Басаева специалистами из ГРУ Генерального штаба РФ. Слухи на эту тему довольно темны и сомнительны, но отметим, что впоследствии Басаев проявил недюжинные тактические таланты, которые вполне могут свидетельствовать о полученной где-то систематической подготовке. Впрочем, боевые навыки можно получить не только под эгидой ГРУ РФ. Сам Басаев утверждал, что обучался в Афганистане.
С лета 1994 года «Абхазский батальон» Басаева активно воевал в Чечне против пророссийской оппозиции. В этот момент он насчитывал сотни боевиков (состав отряда был непостоянным, он регулярно пополнялся, но его часто кто-то и покидал) и являлся одним из самых мощных дудаевских формирований. К моменту, когда по промерзшим дорогам Чечни загрохотали колонны российских войск, против них действовал уже опытный полевой командир с большим боевым опытом, умеющий сколачивать иррегулярные отряды и знающий, что такое террор…
Послесловие
Минное поле
Конфликты начала 90-х зарождались и проходили в разных условиях, однако для большинства из них можно вычленить некие общие тенденции.
Советский Союз сам вырастил собственных могильщиков. В подавляющем большинстве случаев сепаратизм имел две опоры. Во-первых, это национальная бюрократия. Именно коммунистические партии союзных республик дали кадры для будущих государств. Обратившись к списку первых президентов постсоветских республик, мы обнаружим, что, как правило, новые страны возглавили выходцы из советской номенклатуры. Путь к президентству Бориса Ельцина, опытного аппаратчика, начавшего политическую карьеру задолго до перестройки, широко известен. Познакомившись с биографиями других постсоветских политиков, мы опять-таки обнаружим, что почти все они — представители старой номенклатуры. Так, Аяз Муталибов, первый президент Азербайджана, — член Политбюро ЦК КПСС. Президент Молдавии Мирча Снегур в 80-е годы был секретарем ЦК компартии Молдавии. Одиннадцать из пятнадцати президентов независимых республик благополучно делали партийную карьеру, прежде чем внезапно обнаружить в себе пробудившиеся национальные чувства. Особенно смехотворное впечатление производит первый президент Украины Леонид Кравчук, который, прежде чем возглавить независимую республику, ведал вопросами идеологии в местной компартии. Первый президент Литвы Альгирдас Бразаускас с 1965 года занимал высокие должности в советской администрации.
Вторым источником кадров для молодых республик стала национальная — и националистически настроенная — интеллигенция. Из нее вышли четверо из первых президентов новых республик — это были национальные лидеры Армении, Белоруссии, Грузии и Эстонии. Однако не стоит думать, что ее роль была ниже, чем у партийных кадров. Именно национальные интеллигенции обычно занимались идеологическим обоснованием национальных революций, именно они занимались тем, что сейчас назвали бы нацбилдингом. Интеллигентская фронда была необходима бюрократии как раз для идеологического оформления своих претензий. Сами национально ориентированные интеллигенты, как правило, слабо разбирались в тонкостях управления и руководить страной в текущем режиме не умели. А вот симбиоз аппаратчиков и диссидентов позволял создавать новые страны буквально «под ключ».
Тем не менее само по себе наличие новых элит вовсе не означало, что они окажутся разумными и дееспособными. Благодаря сочетанию разнообразных факторов многие республики сумели пережить первые десятилетия независимости довольно благополучно. Эстония, Латвия и Литва превратились из самых благоустроенных советских республик в наименее благоустроенные европейские, но это, пожалуй, можно назвать даже успехом. Не блестяще, но вполне сносно обстояли и обстоят дела у Белоруссии. Да, ее сложно назвать образцом для подражания, но состояние «бедненько, но чистенько» — это далеко не худшее, что может произойти со страной.
