– Из башни танка вылезает солдат! – крикнул Лейерс. – У него пулемет!
Пино увеличил расстояние между «фиатом» и танком, но оно все еще оставалось смешным для крупнокалиберного пулемета, грозившего разорвать машину на части. Ссутулившись над рулевым колесом, Пино до упора вдавливал в пол педаль газа, ожидая пулю в затылок.
Но прежде чем солдат открыл огонь, американский истребитель вылетел из-за поворота на бреющем полете на головную часть колонны. Пули застучали по броне танка, рикошетили от дороги прямо за «фиатом». Неожиданно стрельба прекратилась, и самолет заложил крутой вираж.
Дорога сделала еще один поворот, скрывший машину от пулеметчика. Несколько секунд в салоне царило молчание. Потом Лейерс принялся хохотать, ударяя кулаками по бедрам и чемодану.
– Ты сделал это! – воскликнул он. – Ты сумасшедший итальянский сукин сын, ты снова сделал это!
Пино не был в восторге оттого, что он сделал это. Он предпочел бы умереть во время этой гонки, а теперь, когда расстояние между ним и отступающими немцами увеличивалось, а граница с Австрией приближалась, он не знал, что ему делать. Казалось, ему самой судьбой предопределено вывезти генерала Лейерса из Италии, и он в конечном счете сдался перед этим предназначением.
Двадцать четыре километра между Брессаноне и Випитено дорога поднималась и достигла границы таяния снега, который выглядел здесь зернистым, влажным, но все еще оставался глубоким. Они снова оказались в тумане, из-за которого было не разобрать, где кончается снег и начинается воздух. Доступ на перевал был теперь перекрыт немецкой колонной, а пустая дорога петлями поднималась в клочьях все более густого тумана. Скорость упала до черепашьей.
– Уже близко, – сказал Лейерс, когда они миновали Випитено. Он положил чемодан себе на колени. – Минута-другая.
– Что ты собираешься делать, Пино? – спросил Карлетто, снова отпивая вино из горлышка. – Для чего было все это, если он уйдет с золотом?
– Майор Кнебель говорит, что он герой, – ответил Пино; все его чувства притупились. – Он уйдет – и все дела.
Прежде чем Карлетто успел возразить, Пино перешел на более низкую передачу и резко затормозил, входя в крутой поворот последнего подъема перед границей. Низкая снежная стена перегораживала дорогу, и ему пришлось снова резко затормозить и остановить машину.
Шестеро потрепанных на вид мужчин в красных шарфах вышли из-за сугроба с винтовками, нацеленными на машину.
Со стороны Карлетто из зарослей вышел еще один с пистолетом в руке. Восьмой человек появился из-за деревьев слева от Пино. Он курил сигарету, в руках держал обрез. Пино даже спустя год узнал его с первого взгляда.
Отец Ре говорил, что Тито и его бандиты грабят людей на перевале Бреннер, и вот теперь Тито шел прямо на Пино.
5
– Что у нас здесь? – спросил Тито, подходя к открытому окну машины, выставив перед собой обрез. – Это куда вы все собрались в такое чудное майское утро?
Пино натянул шапку по самые брови, протянул конверт и сказал:
– Выполняем задание американцев.
Тито взял конверт, вытащил бумаги, посмотрел на них так, что Пино подумал: грамоте этот человек не обучен. Тито сунул письмо назад в конверт и отшвырнул его в сторону.
– И что за задание?
– Этого человека нужно доставить на австрийскую границу.
– Правда? А что у него в чемодане, который он пристегнул к запястью?
– Золото, я думаю, – сказал Карлетто.
Пино внутренне застонал.
– Неужели? – сказал Тито.
Стволом своего обреза он поднял шапочку Пино повыше, чтобы видеть его лицо. Секунду или две спустя Тито презрительно рассмеялся:
– Ну не perfetto
[35] ли?
Он ткнул в щеку Пино ствол обреза, порвал кожу под глазом.
Пино охнул от боли, поднял руку к щеке, почувствовал кровь.
Тито сказал:
– Передай своему пассажиру сзади, чтобы он отстегнул наручник и дал мне чемодан, или я сначала снесу твою голову, а потом его.
Карлетто тяжело и быстро дышал. Пино посмотрел на друга – того трясло с похмелья и от ярости.
– Скажи ему, – повторил Тито и снова ударил Пино в лицо стволом.
Пино перевел его слова на французский. Лейерс ничего не ответил, ни один мускул не дрогнул на его лице.
Тито направил обрез на генерала.
– Скажи ему, что он сейчас умрет, – проворчал Тито. – Скажи ему, вы все умрете, и я так или иначе заберу чемодан.
6
Пино вспомнил Никко, погибшего сына хозяина гостиницы, и дернул ручку двери, всей своей массой навалился на нее, ударил ею по левому боку Тито.
Того отбросило влево, он поскользнулся на снегу и чуть не упал.
С заднего сиденья «фиата» раздался выстрел.
Человек, стоящий у двери Карлетто, упал, сраженный пулей в голову.
Тито устоял на ногах, приложил обрез к плечу, пытаясь навести его на Пино, и закричал:
– Убейте их всех!
Следующая секунда, казалось, длилась бесконечно.
Карлетто нажал на спусковой крючок «томпсона», и лобовое стекло машины рассыпалось мелкими осколками, в то же мгновение генерал Лейерс выстрелил второй раз – пуля попала прямо в грудь Тито. Он упал, его обрез выстрелил, крупная дробь разнесла заднюю часть багажника. Вторая очередь из пулемета Карлетто уложила еще двоих из шести оставшихся членов банды Тито. Остальные четверо бросились наутек.
Карлетто распахнул дверь и пустился за убегающими. Один из них был уже ранен и прихрамывал. Карлетто добил его и бросился за тремя остальными с истерическим криком:
– Вы, партизанская мерзота… вы убили моего отца! Убили его и разбили сердце моей матери!
Он остановился и снова открыл огонь.
Одному попал в спину – тот упал. Двое оставшихся развернулись, чтобы дать отпор, но Карлетто скосил их обоих.
– Я им отплатил сполна! – дико прокричал Карлетто. – Отплатил…
Его плечи ссутулились, затряслись. Карлетто начал всхлипывать. Потом он упал на колени и зарыдал.
Пино подошел к нему сзади, положил руку на плечо друга. Карлетто резко повернулся, направил ствол на Пино и, казалось, был готов нажать на спусковой крючок.
– Хватит, – тихо сказал Пино. – Хватит, Карлетто.
Его друг посмотрел на него, потом снова зарыдал. Он уронил оружие, обнял Пино, запричитал:
– Они убили моего папу, и после этого мама потеряла волю к жизни. Я должен был отомстить. Должен.
– Ты сделал то, что был должен, – сказал Пино. – Как и все мы.
