- Да не надо, мне и так не стыдно! Драка честная: он - меня,
я - его…
Мать наскоро перевязала рану. Вид крови наполнял ей грудь
жалостью, и, когда пальцы ее ощущали влажную теплоту, дрожь ужаса охватывала
ее. Она молча и быстро повела раненого полем, держа его за руку. Освободив рот,
он с усмешкой в голосе говорил:
- Куда вы меня тащите, товарищ? Я сам могу идти!..
Но она чувствовала, что он шатается, ноги его шагают
нетвердо и рука дрожит. Слабеющим голосом он говорил и спрашивал ее, не
дожидаясь ответа:
- Я жестяник Иван, - а вы кто? Нас трое было в кружке Егора
Ивановича, - жестяников трое… а всех одиннадцать. Очень мы любили его - царство
ему небесное!.. Хоть я не верю в бога… В одной из улиц мать наняла извозчика,
усадив Ивана в экипаж, шепнула ему:
- Теперь молчите! - и осторожно закутала рот ему платком.
Он поднял руку к лицу и - уже не мог освободить рта, рука
бессильно упала на колени. Но все-таки продолжал бормотать сквозь платок:
- Ударов этих я вам не забуду, милые мои… А до него с нами
занимался студент Титович… политической экономией… Потом арестовали…
Мать, обняв Ивана, положила его голову себе на грудь, парень
вдруг весь отяжелел и замолчал. Замирая от страха, она исподлобья смотрела по
сторонам, ей казалось, что вот откуда-нибудь из-за угла выбегут полицейские,
увидят завязанную голову Ивана, схватят его и убьют.
- Выпил? - спросил извозчик, обернувшись на козлах и
добродушно улыбаясь.
- Хватил горячего до слез! - вздохнув, ответила мать.
- Сын?
- Да, сапожник. А я в кухарках живу…
- Маешься. Та-ак…
Махнув кнутом на лошадь, извозчик опять обернулся и тише
продолжал:
- А сейчас, слышь, на кладбище драка была!.. Хоронили,
значит, одного политического человека, - из этаких, которые против начальства…
там у них с начальством спорные дела. Хоронили его тоже этакие, дружки его,
стало быть. И давай там кричать - долой начальство, оно, дескать, народ
разоряет… Полиция бить их! Говорят, которых порубили насмерть. Ну, и полиции
тоже попало… - Он замолчал и, сокрушенно покачивая головой, странным голосом
выговорил: - Мертвых беспокоят, покойников будят!
Пролетка с треском подпрыгивала по камням, голова Ивана
мягко толкала грудь матери, извозчик, сидя вполоборота, задумчиво бормотал:
- Идет волнение в народе, - беспорядок поднимается с земли,
да! Вчера ночью в соседях у нас пришли жандармы, хлопотали чего-то вплоть до
утра, а утром забрали с собой кузнеца одного и увели. Говорят, отведут его
ночью на реку и тайно утопят. А кузнец - ничего человек был…
- Как звали его? - спросила мать.
- Кузнеца-то? Савел, а прозвище Евченко. Молодой еще, уж
много понимал. Понимать-то, видно, - запрещается! Придет, бывало, и говорит:
«Какая ваша жизнь, извозчики?» - «Верно, говорим, жизнь хуже собачьей».
- Стой! - сказала мать.
Иван очнулся от толчка и тихо застонал.
- Развезло парня! - заметил извозчик. - Эх ты, водка -
водочка…
С трудом переставляя ноги, качаясь всем телом, Иван шел по
двору и говорил:
- Ничего, - я могу…
13
Софья была уже дома, она встретила мать с папиросой в зубах,
суетливая, возбужденная.
Укладывая раненого на диван, она ловко развязывала его
голову и распоряжалась, щуря глаза от дыма папиросы.
- Иван Данилович, привезли! Вы устали, Ниловна? Напугались,
да? Ну, отдыхайте. Николай, Ниловне рюмку портвейна!
Ошеломленная пережитым, тяжело дыша и ощущая в груди
болезненное покалывание, мать бормотала:
- Вы обо мне не беспокойтесь…
И всем существом своим трепетно просила внимания к себе,
успокаивающей ласки.
Из соседней комнаты вышли Николай, с перевязанной рукой, и
доктор Иван Данилович, весь растрепанный, ощетинившийся, как еж. Он быстро
подошел к Ивану, наклонился над ним, говоря:
- Воды, больше воды, чистых полотняных тряпок, ваты! Мать
двинулась в кухню, но Николай взял ее под руку левой рукой и ласково сказал,
уводя ее в столовую:
- Это не вам говорят, а Софье. Наволновались вы, милый
человек, да?
Мать встретила его пристальный, участливый взгляд и с
рыданием, которого не могла удержать, воскликнула:
- Что это было, голубчик вы мой! Рубили, людей рубили!
- Я видел! - подавая ей вино и кивнув головой, сказал
Николай. - Погорячились немного обе стороны. Но вы не беспокойтесь - они били
плашмя, и серьезно ранен, кажется, только один. Его ударили на моих глазах, я
его и вытащил из свалки…
Лицо Николая и голос, тепло и свет в комнате успокаивали
Власову. Благодарно взглянув на него, она спросила:
- Вас тоже ударили?
- Это я сам, кажется, неосторожно задел рукой за что-то и
сорвал кожу. Пейте чай, - холодно, а вы одеты легко…
Она протянула руку к чашке, увидала, что пальцы ее покрыты
пятнами запекшейся крови, невольным движением опустила руку на колени - юбка
была влажная. Широко открыв глаза, подняв бровь, она искоса смотрела на свои
пальцы, голова у нее кружилась и в сердце стучало:
«Так вот и Пашу тоже, - могут!»
Вошел Иван Данилович в жилете, с засученными рукавами
рубашки, и на молчаливый вопрос Николая сказал своим тонким голосом:
- На лице незначительная рана, а череп проломлен, хотя тоже
не сильно, - парень здоровый! Однако много потерял крови. Будем отправлять в
больницу?
- Зачем? Пускай остается здесь! - воскликнул Николай.
- Сегодня можно, ну, пожалуй, завтра, а потом мне удобнее
будет, чтобы он лег в больницу. У меня нет времени делать визиты! Ты напишешь
листок о событии на кладбище?
- Конечно! - ответил Николай. Мать тихо встала и пошла на
кухню.
- Куда вы, Ниловна? - беспокоясь, остановил он ее. - Соня
одна управится!
Она взглянула на него и, вздрагивая, ответила, странно
усмехаясь:
- В крови я…
Переодеваясь в своей комнате, она еще раз задумалась о
спокойствии этих людей, об их способности быстро переживать страшное. Это
отрезвляло ее, изгоняя страх из сердца. Когда она вошла в комнату, где лежал
раненый, Софья, наклонясь над ним, говорила ему:
- Глупости, товарищ!
- Да я стеснять вас буду! - возражал он слабым голосом.
- А вы молчите, это вам полезнее…
Мать встала позади Софьи и, положив руки на ее плечо, о
улыбкой глядя в бледное лицо раненого, усмехаясь, заговорила, как он бредил на
извозчике и пугал ее неосторожными словами. Иван слушал, глаза его лихорадочно
горели, он чмокал губами и тихо, смущенно восклицал:
