Мы с Джином отправились в больницу навестить Соню. Джин впервые увидел Соню вчера вечером, но мотивы его поступка выглядели разумно.
– Мы здесь ради Дейва. После рождения ребенка мужчинам остается только раздавать сигары
[7]. Больше им делать нечего, по крайней мере первые шесть месяцев. И не надо мне рассказывать о родительской привязанности. Если Дейв рассчитывает, что ребенок обнимет его и скажет «папа», то с этим придется немного подождать.
Слова Джина не противоречили тому, что я читал последние несколько месяцев. Лицам мужского пола рекомендовалось участвовать в решении бытовых задач, то есть выполнять работу, которую легко перепоручить наемным служащим, особенно в странах с низким минимальным уровнем оплаты труда. Дейв поступил рационально, сконцентрировавшись на работе в попытке увеличить свою почасовую оплату.
– Где Рози? – спросила Соня, когда мы появились. Ребенок спал в кроватке в общей палате, а Соня находилась в отдельной комнате. Дейв должен был приехать после работы, но он уже видел ребенка. Явных дефектов не обнаружилось, а рассчитывать на то, что его внешность будет меняться день ото дня, не приходилось.
– К сожалению, положение не изменилось. На самом деле наш разрыв стал окончательным. Рози возвращается в Австралию.
– Нет! Ну почему? Вы столько для меня сделали… ребята, вы так здорово смотритесь, когда вы вместе!
Сонины логические построения таили в себе ошибку. Если бы она была права, то между профессионалами, работающими над совместными проектами, всегда возникали бы постоянные отношения. Время от времени такое случается, но в нашем случае этого оказалось недостаточно.
Нашу дискуссию прервала медсестра, которая принесла ребенка – Сони и Дейва, согласно моему предположению. Из опыта, полученного в результате Скандала на предродовых курсах, я знал, что соблюдение норм социального поведения важнее укрепления иммунитета за счет общего грудного молока.
Соня начала процесс кормления и укрепления иммунитета.
– Так что случилось? – спросила она после того, как ребенок взял грудь. – Что произошло между тобой и Рози? Если это из-за Лидии, то я напишу на нее жалобу. Я серьезно говорю.
Соня – бухгалтер. Она должна понять логику принятия решений. Я вынул из кармана распечатку таблицы, которую составила Рози, и протянул ей. Одной рукой Соня держала ребенка, другой взяла листок. То, как быстро она научилась обращаться с младенцем, произвело на меня сильное впечатление.
– Господи, вы оба сумасшедшие, – сообщила она мне. – Именно поэтому вы должны быть вместе.
Несколько секунд Соня рассматривала таблицу.
– А что это значит – уже купила билет на самолет?
– Билет Рози невозвратный. Она считает, что обязана экономить. Это один из факторов, побудивших ее вернуться домой.
– Вы готовы разорвать отношения из-за стоимости авиабилета? В любом случае она ошиблась. Невозвратные затраты не учитываются при принятии инвестиционных решений.
Джин забрал у Сони таблицу.
– Вычеркиваем билет на самолет. Соня, ты молодец. Иногда с Доном и Рози надо разговаривать на их языке.
Теперь он принялся рассматривать таблицу.
– Рози тебе лгала.
– На каком основании ты делаешь такой вывод?
– Где ее другой человек? Где твой тридцать четвертый номер? Которым, если хочешь знать мое мнение, Стефан быть не может. Я знаю Стефана. Ближе чем на километр он к женщине с ребенком не подойдет. Даже если это Рози. Если бы он существовал как фактор, влияющий на ее решения, ничего более важного не было бы. И ей не понадобилась бы никакая таблица.
Действительно, эмоциональные факторы в таблице отсутствовали. В основном там фигурировали практические соображения: уход за ребенком (отец и многочисленные родственники, проживающие в Австралии), шансы найти работу (примерно одинаковые), вопрос о продолжении медицинского образования (многообразие факторов, отсутствие определенного результата).
– Возможно, она составила эту таблицу, чтобы я почувствовал себя лучше, – предположил я.
– Знаешь, – сказал Джин, – такое можно вообразить только в ваших с Рози отношениях. Вы должны быть вместе ради того, чтобы сберечь психическое здоровье окружающих. Дон, никакого тридцать четвертого номера не существует. Это предлог.
– Она переписывалась с ним по скайпу.
– Выбрось из головы этот скайп. Я по опыту знаю, что такие, как Рози, нечасто встречаются. А теория подсказывает мне, что мужчины, как правило, не очень охотно заботятся о детях, в которых отсутствуют их гены.
Соня как-то странно посмотрела на Джина.
– Если бы вы работали в клинике ЭКО…
Но я сейчас думал о другом. И старался делать это быстро. Мне всегда легче было обращаться с цифрами, чем с именами. Я пытался вспомнить, где встречал тридцать четвертый номер.
Соня помешала мне завершить обработку информации.
– Хочешь подержать Рози? – спросила она.
Вопрос показался мне слишком личным, потому что я не сразу понял, о чем речь. Имя не может служить уникальным идентификатором человека.
– Ребенка зовут Рози?
– Розина. Но мы будем звать ее Рози. Мальчика мы бы назвали Донато. Наша дочь родилась только благодаря вам. Тебе и Рози.
– Но так мы будем путаться.
– Надеюсь! Это будет означать, что Рози никуда не делась из твоей жизни. И ты обязан этого добиться. Держи.
Соня передала мне ребенка. Я подержал его несколько секунд, продолжая размышлять о тридцать четвертом номере в связи с открывшимися мне обстоятельствами. Потом вернул маленькую Рози Соне.
– Какой окончательный результат? – спросил я у Джина. – После вычета невозвратных затрат?
– Они ценились в девять баллов. Итого – минус два.
– Ты уверен?
Насколько я помнил, такой фактор, как стоимость авиабилета, тянул всего на четыре балла. Я потянулся за таблицей, чтобы убедиться в правильности его подсчетов, но Джин передал листок Соне.
– Ты что, хочешь проверить мое знание арифметики? – осведомился он.
– Минус два, – подтвердила Соня.
Я был ошеломлен.
– Она допустила ошибку? Данные таблицы свидетельствуют о том, что мы не должны расставаться?
– В том мире, в котором ты живешь, – не должны. Про Рози – не знаю. Может быть, она накинет три балла за страдания, которые испытает, если ей придется поменять свое решение. Откуда я знаю?
Пока я раздумывал, как следует на это реагировать, появился Дейв.
– Все в порядке? – спросил он.
