Я допил свой виски. Мне казалось, что Джордж уже все сказал, но он вновь наполнил стаканы. У меня возникло подозрение, что вторая порция решит проблему сна, лишив меня способности стоять на ногах.
– Помнишь, я говорил, что у меня нет секретов? – спросил Джордж.
Я кивнул.
– Я солгал. Мой сын, тот, при рождении которого я не присутствовал… Он наркоман. Секрет не в этом. А вот в чем. Это произошло по моей вине. Причина во мне. Он даже не пил и не курил. Он был джазовым барабанщиком. Чертовски хорошим.
– Ты полагаешь, что допустил какую-то ошибку как родитель и из-за этого он пристрастился к наркотикам?
– В генах у него этого не было, это я точно могу сказать.
Джордж медленно допил виски. Я следовал терапевтическим правилам и хранил молчание. Джордж налил себе еще.
– Я его подсадил. Затолкал его туда. Это я говорил: ты трусишь попробовать что-то новое, боишься жизни… Джин объяснит тебе, почему я это делал.
– Я думал, это секрет. Хочешь, чтобы я рассказал Джину?
– Нет. Но, если бы ты ему рассказал, Джин объяснил бы, что я хотел опустить и сына до своего уровня. Подсознательно. Или не так уж подсознательно.
Не было никаких сомнений в том, что Джорджу плохо. Я надеялся, что мне не придется обнимать его одной или двумя руками.
– Вот такие дела, – сказал он. – Ты единственный, кто об этом знает, кроме меня и его. Он меня ни разу не упрекнул.
– Тебе нужна помощь в решении этой проблемы?
– Если понадобится, ты будешь первым, кто об этом узнает. Слишком поздно ее решать. Я просто хотел рассказать кому-то все как есть. И если обо мне будут судить, то пускай это делает тот, кого я уважаю.
Джордж поднял свой стакан в безмолвном тосте и выпил до дна. Я последовал его примеру.
– Спасибо тебе, – сказал Джордж. – Я твой должник. Если решишь проблему наркомании, загляни по дороге на Нобелевскую церемонию, расскажешь. Но, если бы я держал пари, что кто-то это сделает, я бы ставил на тебя.
Когда я вернулся от Джорджа, в квартире было темно. Я достал мокрые вещи из пластикового пакета для мусора, почистил зубы, проверил расписание на следующий день, и тут у меня возникла мысль. Нужно было действовать немедленно.
Джин спал, и мое появление его не обрадовало.
– Нам надо позвонить Карлу, – сообщил ему я.
– Что? Что случилось? С Карлом что-то произошло?
– Может произойти. Он может начать употреблять наркотики. Из-за своего психологического состояния.
Джин объяснил, почему он не говорил Клодии правду, хотя звучало это неубедительно. Но было очевидно, что эта ложь вызывает у Карла ненависть к Джину. Ненависть становится причиной расстройства, способного навредить физическому и психическому здоровью. Подростки крайне уязвимы. Спасать сына Джорджа было поздно, но мы могли спасти Карла.
– На состояние его психики влияет неверное представление о твоем поведении. Ты должен это исправить.
– Давай отложим это до утра.
– Сейчас два четырнадцать ночи, в Мельбурне пять четырнадцать дня. Отличное время для звонка.
– Я не одет.
Действительно, Джин спал в нижнем белье, что было негигиенично. Я начал рассказывать ему об угрозе опоясывающего лишая, но он меня прервал:
– Ладно, давай позвоним. Только видео не включай.
Калькулон был онлайн. Я установил соединение, и Юджиния позвала Карла. Я остался в текстовом режиме.
«Приветствую, Карл. Джин (твой отец) хочет поговорить с тобой».
«Спасибо, нет. Извини, Дон, я знаю, что ты хочешь помочь».
«Он хочет кое в чем признаться».
«Я не хочу больше слышать про то, что он сделал. Спокойной ночи».
«Стой. Он не вступал в сексуальные отношения с многочисленными женщинами. Это была ложь».
«Что?»
Я решил, что настало время включить видео. На экране возникло лицо Карла. Он давно не брился, отчего живо напомнил мне Стефана, и производил впечатление человека, способного на отцеубийство.
– Что ты сказал?
Я пихнул Джина локтем. Судя по моим наблюдениям, это был традиционный способ дать понять человеку, что пора говорить.
– Черт, Дон, больно же.
– Предоставь Карлу информацию.
– Э-э, Карл, ты должен знать, что я не спал со всеми этими женщинами. Я просто пыжился. Не говори Клодии.
Наступило молчание. Затем Карл сказал:
– Какой же ты лузер, – и отключился.
Джин начал вставать с бортика ванной, но потерял равновесие из-за опьянения и упал на мою одежду, вымокшую в коровьей амниотической жидкости. Пахла она неприятно. Джин ничего, похоже, не повредил и, насколько я мог судить со своего места на крышке унитаза, вполне мог выбраться самостоятельно.
Вопль Джина, когда он упал, вероятно, и разбудил Рози. Она открыла дверь в ванную-кабинет и как-то странно на нас посмотрела. Причина, скорее всего, была в непрекращающихся попытках Джина покинуть ванну, а также в моем необычном наряде – штаны Фермера Бена были длинноваты и держались на мне с помощью веревки. Джин, конечно, был в нижнем белье.
Рози быстро потеряла интерес к Джину и перевела взгляд на меня.
– Вечер удался? – спросила она.
– Отличный получился, – ответил я.
Родовспоможение крупному млекопитающему должно было стать важной вехой в деле восстановления наших отношений.
Рози не проявила интереса к продолжению разговора. Джин опять упал в ванну.
– Извини, – сказал я Джину. – Я не должен был называть этот вечер отличным. Мы, похоже, не убедили Карла.
– Думаю, ты ошибаешься, – ответил Джин. – Ему просто нужно время, чтобы обдумать это.
Я встал с унитаза, но Джин, как выяснилось, еще не закончил мысль:
– Дон, скоро у тебя будет свой ребенок. И тогда ты поймешь, насколько далеко можешь зайти, чтобы сохранить отношения с ним.
– Конечно. Я убеждал тебя приложить максимум усилий, чтобы решить проблему Карла.
– Так вот, если ты когда-нибудь догадаешься, что я сделал, то, надеюсь, поймешь меня. Даже если не простишь.
– Что ты имеешь в виду?
– Карл ни за что бы не поверил, если бы услышал это от кого-то другого, кроме тебя.
– Ты почему не на работе? – спросила меня Рози в понедельник утром. На часах было 9.12, и она готовила себе завтрак. Он выглядел здоровым, что, пожалуй, было неизбежно, поскольку в холодильнике лежали только продукты для беременных. Силуэт Рози, как и ожидалось, менялся; сейчас он соответствовал диаграмме пятого месяца беременности, приведенной в Книге. Мне выпал шанс видеть разные варианты самой красивой женщины в мире. Ощущение было, как от прослушивания новой версии любимой песни. Например, «Satisfaction» в исполнении Cat Power.
