– Тринадцать убитых, причем трое свежих, во время отхода… Двадцать восемь раненых. Двое тяжелых. В строю осталось девяносто три человека.
Я, честно говоря, рассчитывал, что их будет больше сотни. Тогда мы, по моим приблизительным прикидкам, не просто сравнялись бы численностью с бандитами, но, после успешных действий майора Рудаковского и двух его коллег, что должны были вот-вот прилететь, имели бы почти двойное превосходство в численности и тогда смогли бы уже сами атаковать бандитов даже в их укреплениях. А их укрепления серьезными назвать было сложно, поскольку рыли бандиты окопы, как я видел, только для стрельбы лежа, то есть малозащищающие и временные, которые оборудуются для боя, что длится не больше часа. Для серьезного боя этого было предельно мало. Правда, для штурма хорошо оборудованных укреплений у меня людей бы просто не хватило в любом случае. Для такого штурма требуется, согласно военной теории, троекратное преимущество в численности. А такого преимущества у меня не было, даже если бы спецназ полиции вообще не понес бы потерь.
Своих троих раненых, поскольку они не покинули поле боя, я к потерям не относил. Но слабо укрепленные позиции бандитов при поддержке с воздуха мы, думаю, смогли бы взять точно так же, как взяли их левый фланг, одновременно частично оголив, частично уничтожив центральную часть бандитского фронта.
* * *
Пушки «Ночного охотника» на какое-то время замолчали, только изредка отплевывались короткими очередями. А сам вертолет по-прежнему продолжал полет «задним ходом». У меня складывалось какое-то эзотерическое представление о том, что за вертолетом по воздуху тянется невидимая сеть, похожая на рыболовецкий трал, и тянет за собой бандитов туда, где их будет легко расстрелять. Происходило это, видимо, по той причине, что я знал о желании майора Рудаковского ударить по бандитам, когда они сконцентрируются в узком переходе. И я, не видя действий бандитов, поскольку они находились со мной практически на одном уровне, разве что самую малость повыше – дальние позиции бандитского фронта тоже были достаточно высокими, ощущал, как они стремятся прорваться туда, где их ждет смерть.
Почему они туда шли – было понятно. Во-первых, парни эти – слишком отчаянные, прошедшие множество тяжелых боев, значит, уверенные в себе. Во-вторых, они – фанатики. Может быть, не все поголовно, тем не менее большинство из них были готовы пойти на гибель ради своей идеи о создании мирового халифата. В-третьих, им приказали. А что такое приказ для бандитов, это уже давно известно. Кто откажется его выполнять, может сам застрелиться или гранату без чеки проглотить – так меньше мучений будет.
В-четвертых, это был их единственный путь к победе. Не к спасению, а именно к победе. Потому что домой они вернулись не потому, что там, на Ближнем Востоке, их начали регулярно бить, а потому, что нужно было во что бы то ни стало стать победителями. И начать свою боевую деятельность здесь с победы.
И наконец, в-пятых, вертолет расстреливал их только из двух автоматических пушек. Кого-то эти пушечные очереди доставали, но не всех. А ракеты больше не летели. Почему? Да и сами очереди из пушек уже не были такими интенсивными, как раньше. Почему? Потому что боезапас вертолета не резиновый, решили боевики. Он на исходе. И пилоты экономят последние снаряды. А ракеты у вертолета вообще закончились, иначе они бы до сих пор использовались.
Эти мысли наверняка окрыляли бандитов. Я даже подумал о том, что хорошо бы паре «Ночных охотников», что стремительно к нам приближаются, чуть-чуть задержаться в пути.
И мое желание сбылось. С той стороны, откуда должны были прилететь вертолеты, послышались дальние разрывы.
– Товарищ майор, что там с помощью происходит? – спросил я Рудаковского.
– Сейчас по своей связи поинтересуюсь. Только шлем сменю…
Я тем временем выбрал себе скалу повыше и стал на нее взбираться. Но взбираться пришлось со стороны противника, с нашей стороны скала была слишком гладкой.
Я как раз был на середине дистанции, когда рядом со мной в скалу ударила пуля. Чуть-чуть мой шлем не задела. И тут же громыхнула винтовка сержанта Ничеухина. Стреляла она с недалекого от меня расстояния, и потому звук выстрела прозвучал более увесисто, чем звуки стрельбы вертолетных автоматических пушек. Сам снайпер тут же обратился ко мне:
– Товарищ старший лейтенант, можете продолжать подъем. Я их снайперу голову с плеч снял. В прицел ему попал, а через прицел – в глаз. Теперь и винтовкой никто воспользоваться не сможет. Разве что вместо дубинки…
– Спасибо, Сережа! – поблагодарил я снайпера и продолжил подъем.
Наверху я сразу вытащил бинокль и попытался найти в небе пару «Ночных охотников», что были посланы к нам в помощь. Хотелось понять, кого они там бомбят. Но они находились где-то за ближайшим отрогом хребта, летали скорее всего на предельно низкой высоте, как и майор Рудаковский, и видно их не было.
Я развернулся в обратную сторону и стал рассматривать приближающегося противника. Место, в которое майор Рудаковский заманивал бандитов, я увидел сразу. Это был провал почвы метра в два шириной, в полтора человеческих роста высотой и метров тридцать длиной. Миновать его было возможно, но с большим обходом и последующим крутым подъемом, который к тому же простреливался с нашей позиции.
Наш «Ночной охотник» застыл в ожидании не слишком далеко от этого места, по другую сторону гряды, словно бы ждал продолжения атаки. А бандиты сконцентрировались у начала прохода. Похоже было, что совещались.
Их было сотни полторы. Готовились устремиться вперед, но чего-то опасались, будто чувствовали ловушку, из которой им уже не выбраться. Крыса, перед тем как попробовать стащить сыр из капкана, тоже долго соображает, примеряется.
В это время меня вызвал на связь майор Рудаковский:
– Ну, старлей, мог ты попасть из огня, да в полымя. Счастье сегодня на твой стороне. Я связался с вертолетами. В нашу сторону с гор выдвигалась походной колонной большая банда. Около шестидесяти человек. Я так думаю, что это даже не одна, а две банды, вызванные местными боевиками себе в помощь. Их колонну атаковали и рассеяли по горам. Уничтожено два миномета и больше половины всей походной колонны. Вертолеты отстреливают отдельные группы. Как отстреляют, возьмут курс на нас. А я пока здесь бандитам праздник устрою. Они пошли…
Я посмотрел в бинокль. Бандиты в самом деле вошли в проход, но преодолевали его бегом, понимая, какую опасность представляет собой это место даже при применении двух автоматических пушек.
Но майор Рудаковский не стал тратить пушечные заряды. Он сместился в нашу сторону, выровнял корпус вертолета и пустил одну за другой две ракеты.
Первый термобарический заряд взорвался не в самом проходе, а чуть выше его. Но это не имело большого значения, поскольку газовая взвесь проникает везде, в каждую щель, особенно хорошо сползает сверху вниз и заполняет собой все пустоты и углубления.
Еще до того как вторая ракета оторвалась от вертолета, произошел взрыв первой. Мне хорошо было видно громадное высоченное пламя, что взлетело над гребнем. Наверное, одной ракеты вполне хватило бы для того, чтобы испепелить все живое в радиусе восьмидесяти метров.
