…
Старый кризис нарастает по-новому, в новой обстановке, при гораздо более определившихся отношениях между классами, но он нарастает, и его социально-экономическая (и не только экономическая) природа остается по сути дела прежнею.
Ничтожное число хороших, отрубных хозяйств крестьянской буржуазии, – при уменьшении числа пролетариев, связанных наделом, – при сохранении всевластия Пуришкевичей, – при громадной массе обнищавших и вымирающих от голода закабаленных средних крестьян, – при увеличении числа пролетариев, наделом не связанных, – вот картина сегодняшней русской деревни.
Нужно ли еще доказывать, что столыпинская аграрная программа не может, а народническая (в исторически-классовом значении этого слова) может уничтожить кабалу и отработки? Может ли современное положение деревни не питать таких мыслей, что хорошие отрубные хозяйства при полной свободе мобилизации земли неизбежно положили бы сразу конец всем средневековым голодовкам, всякой кабале и всяким отработкам, если бы эти хозяйства по вольному выбору крестьян были понаделаны на всех тех семидесяти миллионах десятин помещичьей земли, которые пока стоят вне “землеустройства”? И не заставит ли нас ирония истории сказать, что столыпинские землемеры пригодились для “трудовицкой” России?»
Однако Столыпина критиковали и с другой стороны – некоторые крайне правые, которых принято называть черносотенцами. Кстати, это не негативное прозвище, они и сами так себя нередко именовали
[62].
Вообще-то отношение к Столыпину у крайне правых было непростым. Идеологически они были как против Думы, так и против любых реформ. Но с другой стороны, черносотенцы демонстрировали абсолютную лояльность власти и Николаю II лично. Ну а раз государь соизволил проводить такую политику – ничего не поделаешь. Критиковать царя крайне правым не полагалось. Впрочем, некоторые все-таки критиковали.
Если одни лидеры крайне правых, вроде Маркова Второго, добросовестно делали вид, что верят в реформы, то другие, вроде Александра Дубровина, всегда выступали против Манифеста 17 октября. Поэтому, кстати, Союз русского народа два раза, в 1908 и 1911 годах, раскалывался.
Но и те, и другие относились к Столыпину и его затеям крайне настороженно. Они ведь являлись сторонниками традиционной России и отлично понимали, что в случае успеха реформ это будет совершенно иная страна.
Тем более что те из крайне правых, кто умел думать хоть о чем-то, кроме «борьбы с еврейским засильем», очень плохо относились к капитализму. Ведь капитализм разрушает традиционный уклад жизни, он космополитичен по своей природе. Другое дело, что никаких внятных конструктивных идей у черносотенцев не имелось.
Но были среди этой публики очень интересные персонажи. Например, иеромонах Илиодор (Сергей Михайлович Труфанов). Этот человек являлся «правым народником». То есть «за царя, но против жидов, чиновников и интеллигентов». Столыпинские реформы он категорически не принимал.
«Дальше с настоящим кадетским, крамольным, трусливым, малодушным Правительством жить, а тем более мириться нет никакой возможности. Довольно. Сам Обер – Прокурор тем, что поднял гонение на меня, стоящего за исконные Русские начала, доказал, что он изменил Русскому народу… Изменил ему и первый министр Столыпин, считая истинных сынов Родины погромщиками, убийцами, разбойниками и заигрывая с врагами Родины, Церкви и Русского народа!
О чем другом, как не об этом также свидетельствует его противное заявление в Государственной Думе, что Правительство будет применять военно-полевые суды в случаях самых дерзновенных убийств. Интересно знать, какие случаи Столыпин считает исключительными, какие убийства считает он дерзновенными? Если прямо говорить, то нужно признать, что Столыпин открыто становится в ряды врагов Русского народа. Напрасно он сказал громкие слова: “Не запугаете!“ Стоит только удивляться тому, что и Православные Русские люди по поводу этих слов присылали первому министру сочувственные телеграммы! Одно недомыслие, и только! Не понимаю просто, как это многие Православные люди не поняли, что слова “не запугаете“ есть не чистый, внушительный голос твердой и верной Души, а надтреснутое дребезжание оторвавшейся струны, мелкой души, далеко отстающей от Русского народного самосознания. Если бы Столыпин, действительно, не боялся крамольников, то он не стал бы слушать их безумных, преступных, оскорбительных речей и немедленно сказал бы кому следует, что нужно сказать зазнавшимся и зарвавшимся злодеям: “Вон отсюда!“ и вздернуть их на виселицу. Вот тогда бы виднее было бесстрашие первого министра! Более подходящим будет признать, что слова “не запугаете“ были сказаны не по адресу крамольников, ибо Столыпину нечего их бояться, так как они своего не тронут, а по адресу черносотенцев, которым Столыпин, действительно, сделал много зла; это зло он начал делать с первых шагов своего премьерства, когда сказал: “А что за Союз Русского Народа, где он находится: я на него внимания не обращаю“. И все время он шел по этому преступному, предательскому пути. Но да будет ведомо господину Столыпину, что Русский Православный народ только посмеется над его словами “не запугаете“, когда настанет время, а это время наступит скоро и не дозволит ему дурманить Русских граждан какими-то заморскими конституциями и кадетскими бреднями!
Нет, все говорит за то, что настала пора покончить все политические счеты с нынешним Столыпинским министерством и спасти Родину, Церковь и Трон Самодержца великого самому народу!
Дальше полагаться на Правительство преступно!»
* * *
Стоит заодно пояснить отношение Столыпина к «Союзу русского народа» и прочим подобным организациям. Петр Аркадьевич по своим взглядам, безусловно, являлся националистом. Для сегодняшних либералов равнодушие к «общечеловеческим ценностям» – уже приговор. Да и в начале XX столетия либеральные политические деятели и журналисты ставили знак равенства между понятиями «националист» и «черносотенец». Хотя вообще-то национализм испытывал бурный подъем во всех европейских странах. Это началась идейная подготовка к Мировой войне. К примеру, тогда сложились идейные основы германского нацизма. Да и всякие клички разных народов – вроде «лягушатников», «макаронников», «гуннов»
[63] пресса раскрутила именно в начале XX века. Так что ничего особенного в национализме не было.
Столыпина обвиняли в том, что он финансировал черносотенные организации. Да, финансировал. Он как глава МВД выполнял прямые распоряжения императора. Дело в том, что Николай II испытывал слабость к «союзникам» (так называли себя члены «Союза русского народа»). Он питал иллюзию, что именно эти ребята – «настоящие русские люди», не затронутые пропагандой «жидов и социалистов». Как известно, в итоге «союзники» Николая II предали. Они 12 лет подряд заявляли, что в случае чего будут верной защитой престолу, встанут как один… Тянули с Николая деньги – а в феврале 1917 года в поддержку царя не выступил ни один черносотенец.
