А женщина вздохнула:
– Беда у него.
– Что случилось? – Вопрос прозвучал куда встревоженней, чем положено случайной знакомой.
– Я просто тоже в Подольске живу, поэтому знаю, – скорбно поджала губы собеседница. – Заболел он. Серьезно.
– Чем?
– А серьезная болезнь существует всего одна, – печально произнесла женщина. – Рак у Васи. В последней стадии.
У Зои перехватило дыхание.
– Не может быть, – прошептала она.
В последней стадии… А она – веселилась, спокойно строила собственный бизнес, личную жизнь…
Менеджер внимательно взглянула на Зою:
– Вася не хотел, чтобы кто-нибудь здесь знал.
Просветила девушку взглядом пожилого, мудрого человека и тихо добавила:
– Но мне почему-то кажется: вам – сказать нужно. Он на Каширке лежит. Можете навестить.
Зоя, словно автомат, добралась до своей офисной комнатухи. Кинулась в спасительную тишину, заперла за собой дверь, упала в кресло. Слезы сами собой заструились из глаз. И вдруг в кабинете весело зазвонил телефон. Вася когда-то ей и поставил вместо стандартного звонка смешное чириканье. Трубку Зоя не сняла – дождалась, пока включится автоответчик, и услышала:
– Зоя, ну где ты ходишь? – проворчал Павлик, ее агент в «Столичной газете». – Сама просила «голосуйку» на завтра, а теперь трубку не берешь! Мы номер подписываем через полчаса. Не отзвонишься – к черту выкину, поняла?
Горячая пора. Кампания «Голосуй или проиграешь» в самом разгаре. Размах феноменален, бюджет огромен. Зое тоже достался от державного пирога аппетитный, сытный кусочек – ее агентство всю поддержку в прессе обеспечивало. Спасибо Илье, подкинул клиента!
На прошлой неделе абсолютный рекорд поставили – тридцать восемь публикаций! Отчеты с концертов, интервью с артистами, даже небольшая производственная заметка – репортаж с фабрики, где на футболки портреты Ельцина наносят.
И заказчик требует: еще, еще, еще! Любые издания, вплоть до многотиражек. Любой формат – хоть письмо в редакцию, хоть фотка веселых студентов с пивом и сигаретами, но одетых в пресловутые майки. Только придумывай, охватывай, крутись! Чтоб пачка газет у Самого на столе оказалась как можно толще.
Зоя поспешно вытерла слезы, схватила трубку, выкрикнула:
– Павлик, чудо мое, прости!
– С утра тебя ловлю, – продолжил ворчать журналист. – Хоть бы мобильник завела… Неужели не можешь себе позволить?
– С каких шишей, Павлуша? Ты ж не патриот. Бесплатно работать не станешь.
– Ладно тебе прибедняться. Так чего? Ставлю я материал?
– Конечно! А что с «Вечерним временем»? Не удалось подходы найти?
– Да обнаружил один вариант. Только там люди жадные. Меньше чем за двести и разговаривать не станут.
– А ты говоришь: мобильный телефон… – вздохнула девушка. – Я с твоими запросами скоро вообще разорюсь.
– Значит, послать их? – лукаво произнес журналист.
– Нет! Ты на факсе? Стартуй. Сейчас вышлю текст.
– Три тыщи строк, не больше, – предупредил Павел.
– За двести долларов? Вообще грабеж!
– Ну, иди тогда в рекламный отдел. Там с тебя все пятьсот возьмут.
– Интервью с Сергеем Минаевым! Его вообще бесплатно печатать надо!
– «Про-го-ло-суй или проиграешь!» – спародировал певца Павел. И милостиво произнес: – Ладно. Может, за сто восемьдесят договорюсь…
– И проследи, чтоб заметку не сократили, – строго добавила Зоя. – Там две странички всего.
Она выхватила из пачки уже распечатанных статей пресловутое интервью. Хотя и предпочитала писать тексты сама, сейчас не справлялась – взяла в помощники троих студентов. И как раз вчера получила от них новую порцию. Хорошо бы перечитать, подправить, но некогда. Каждый день на счету, каждый час. Заказчик ясно дал понять: нынче не качество важно, но охват, объем.
Пока первая страница ползла через факс, Зоя быстро проверила подпись. Чтоб опознать материалы, проходившие через ее агентство, их всегда подписывали «лошадиными фамилиями»: Овсов, Седлов, Копытин, Кучеров, Уздечкин. Но, когда сплошной поток статей, авторы начинали изгаляться, фамилии выдумывать самые фантастические. Заказчику все равно, лишь бы на «лошадь» было указание, но в редакциях смеялись, а то и просто меняли. Однажды «Боливара Боливарского» исправили на Ивана Петрова – еле потом удалось с заказчика деньги стребовать. И сегодня тоже выпендрились: над статьей стояло «Михаил Кобылянский». Зоя шариковой ручкой исправила фамилию на «Кобылкин».
Вовремя она в офис пришла – «Столичную газету» заказчик любил, платил за нее всегда щедро.
«Когда все закончится – на мобильник с прямым номером да с годовым контрактом точно заработаю».
Прибедняться, конечно, святое, но реально ей с каждой опубликованной заметки как минимум сотка долларов капает. Да еще и с Ильей теперь делиться не надо!
«Сволочь ты, – оборвала себя девушка. – Какой телефон? Лучше Ваське помочь – если еще не поздно, конечно…»
Все время до обеда она металась между принтером, факсом и телефоном. Пристроила еще четыре заметки. Назначила на завтрашний день несколько встреч.
А ровно в пять вечера, в официальное время для посетителей клиники, уже была у Василия. Апельсинов или бульона в термосе с собой, естественно, не взяла – глупо, поздно и пошло. Тем более совсем не уверена была, захочет ли Вася с ней вообще разговаривать.
«Пусть лучше накричит на меня. Выскажет все, что у него на душе», – решила Зоя.
Однако Вася принял ее почти равнодушно. Не было в его ровном, сдержанном тоне ни намека на ледяную холодность, что напускаешь на себя от обиды, специально… Зоя заглянула в его глубокие, сегодня особенно голубые, глаза и поняла: Васе действительно уже все равно. И ни капли не занимают его земные вопросы: почему любимая отвернулась от него, можно ли ее вернуть?
– Ты все-таки пришла, – спокойно произнес он. – От кого узнала?
– Неважно, – отмахнулась девушка.
Выдавать пожилую менеджершу из рыбной фирмы ей не хотелось. Но Василия ответ и не интересовал. Он вообще выглядел чуть озадаченным. Словно не понимал, зачем сейчас нужны всякие вопросы, разговоры, слова. Зачем нужна ему Зоя – напряженная, словно струна, с глазами на мокром месте.
– Вася… – тихо выдохнула она.
Присела на край постели, коснулась исхудалой руки. Тревожно вгляделась в его измученное лицо.
Он перехватил ее взгляд, кивнул:
– Вот такие дела, Зойка…
И совершенно без любопытства спросил:
– Ну а как сама? Счастлива?
– Нет. – Она не сомневалась ни секунды.
