У Эмир-Абада 2 мая местные луры встретили казачью сотню враждебно. Они требовали денег не только за дрова, но даже за питьевую воду. На следующий день под вечер уманцы оказались в десятке верст от Зарбатии. Местные жители засвидетельствовали, что англичан там нет, а стоит сильный турецкий отряд.
Сотник Гамалей приказал повернуть на восток, к Амле, где находилась ставка губернатора провинции Пушти-Куха, вождя кочевого племени луров, имевшего под своим командованием примерно две с половиной тысячи вооруженных английскими винтовками всадников.
Состоялась встреча Гамалея с вали, в ходе которой вождь луров, получив письмо от Баратова, расспрашивал о том, как у русских идут дела на войне. На этом беседа закончилась. Через час сотнику сообщили, что вали не пропустит русский отряд через территорию племени к англичанам: луры держали нейтралитет. Если же казаки пойдут дальше, то он прикажет своим людям не давать для их лошадей фураж.
Василий Гамалей передал вождю луров, что он должен выполнить приказ своего генерала. Если не будет продаваться фураж, то казаки оставят ему коней, а сами пойдут к англичанам пешком. После такого твердого ответа вали разрешил пропустить отряд через свои земли. В знак благодарности 4 мая кубанцы устроили в стане вождя луров джигитовку, приведя кочевников в восхищение.
5 мая сотня Гамалея выступила на Али-Гарби. По ущелью, тянувшемуся вдоль турецкой границы, казаки вышли в пустыню. До пункта назначения было 100 верст пути по бездорожью. Проводник сбился с пути. Эта беда обернулась бедой: от жары и жажды заболели двенадцать человек (люди валились с седел) и пали пять лошадей. Все же вода нашлась в повстречавшейся кочевке арабов.
К полуночи 6 мая сотня Василия Гамалея подошла к лагерю английских войск совершенно не замеченной. Пораженные союзники встретили казаков «великолепно», дав им и их лошадям все необходимое. В полдень в лагере состоялся общий парад войск, на котором кубанцы вновь поразили зрителей джигитовкой.
Сотника Гамалея препроводили в штаб союзников, который находился на противоположном берегу реки Тигр. Состоялась заинтересованная беседа. После этого Гамалей на пароходе был доставлен в портовый город Басру, где находился главнокомандующий британской армии в Месопотамии генерал-лейтенант Лейк Перси Генри Ноэль, который в августе того же года был смещен с должности за боевую бездеятельность.
Сотник Гамалей был представлен Лейку 13 мая. Тот рассказал все интересующие Баратова сведения. Лейк, среди прочего сказал, что при наличии у него 18 аэропланов он не решается держать с русскими связь по воздуху, поскольку путь проходит через горные области. После беседы главнокомандующий союзной армии дал в честь русских офицеров обед.
На следующий день, 14 мая, состоялась официальная церемония награждения сотника Гамалея и сопровождавших его хорунжего Перекотия и переводчика Ахмет-хана английскими военными крестами. От имени британской короны генерал-лейтенант Лейк пожаловал казакам (на усмотрение их командира) пять военных медалей. Обратно пароход шел по Тигру против течения, на что ушло четыре с половиной дня.
22 мая сотня Василия Гамалея выступила в обратный путь. Проводником был араб, который вел казаков через пустыню, ориентируясь «по звездам». В пути стало известно, что вали, он же вождь племени луров, дал слово туркам не пропускать через свою территорию ни англичан, ни русских. Перед Эмир-Абадом сотню, спускавшуюся по ущелью к воде, обстреляли луры. Но конфликт удалось уладить при содействии секретаря вали.
26 мая сотник Василий Гамалей «разведал Зорбатию». Оказалось, что турки ушли из нее, оставив в городе немногочисленный караул. Вблизи Зорбатии (в турецкой Бадре) находился отряд арабской конницы в 300 всадников. Отсюда можно было сделать вывод, что со стороны Зорбатии турки наступать на Керманшах не собирались. Это была важная информация для оперативников баратовского штаба.
Теперь сотне уманцев можно было возвращаться к своим. Кубанцам опять предстояло пройти по земле Луристана. 28 мая у Де-балы Гамалей встретился с местным ханом, которой повел себя недружелюбно. Выяснилось, что он получил от вали приказ «делать с казаками что угодно».
За время стоянки у Дебалы в сотне за полтора часа неожиданно пали семь лошадей. Сотник полагал, что они отравились купленным в кочевье ячменем. Казачий ветеринарный фельдшер провел вскрытие, и подозрения подтвердились.
Здесь же Василий Гамалей узнал через переводчика Ахмет-хана, что на недалеком Чахардаольском перевале в засаду луров попали две сотни его 1-го Уманского полка, высланные ему навстречу. И что турки начали наступление через Луристан в направлении на Керманшах. Они могли отрезать сотню от корпусных войск.
Гамалей, «не подавая хану вида», 29 мая отправил один взвод вперед с приказом занять горный перевал. Через полчаса выступил второй взвод, а затем два других во главе с сотником. Теперь казаки двигались не по более удобному ущелью, а по тропе, которая шла по горному хребту. Так удалось избежать возможной засады в ущелье. В долине Карозана ожидавшихся русских конных разъездов не оказалось.
Тревога не исчезала. 30 мая казаки перехватили конного лура, куда-то спешившего. У него нашли письмо, прочитанное Ахмет-ханом. В письме говорилось следующее:
«Казаки пытались пройти через Чахардоал, но их разбили; есть сведения, что идут еще казаки от англичан, пропустите, мы их встретим; через Чахардоал и Осман-Абад никто из них не пройдет, так как имеется приказание от вали — никого не пропускать».
Прибыв в Осман-Абад (Богатая долина), сотник Гамалей пригласил к себе четырех местных ханов и попросил их лично проводить через свои кочевья. Тем пришлось подчиниться. Но когда дошли до горного хребта, где заканчивались владения ханов, кочевники «стали беспокоиться». Тогда Василий Гамалей приставил к ханам караул, сказав, что они вернутся к себе только после того, как казаки на следующий день спустятся с перевала. Спешив часть уманцев, сотник приказал им за ночь занять перевал Каладжун через хребет. Ночевка прошла без тревог.
31 мая сотня уманцев благополучно перешла через перевал Каладжун, не получив выстрелов в спину от сидевших в засадах кочевников. Затем ханы были отпущены домой. Через несколько дней она прибыла в расположение главных сил экспедиционного корпуса, стоявших у Керманшаха. За время рейда с целью выхода на «живую связь» с союзниками-англичанами людских потерь не было, однако пали 19 лошадей.
В баратовском штабе героев Месопотамского рейда через «дебри Луристана» ожидали две поздравительные телеграммы. Одна была с высочайшим указом императора Николая II:
«Молодецкий поход доблестной Уманской сотни в глубь неприятельской страны и блестящее выполнение его поставленной задачи меня глубоко порадовало.
Жалую Сотнику Гамалею орден Святого Георгия 4-й степени.
Николай».
Вторая телеграмма была от царского наместника на Кавказе, великого князя Николая Николаевича. Подписана она была генерал-майором Л.М. Болховитиновым, исполнявшим тогда обязанности начальника штаба Кавказской армии. В наградной телеграмме говорилось:
