Пока решался вопрос о том, как предстоит брать город-крепость, из него прибыл заранее посланный лазутчик. Он принес хорошие вести: майор Демаре, командовавший хамаданским отрядом жандармерии, бежал. Вместе с ним из Хамадана бежали и все «вооруженные люди», еще утром наводнившие этот город.
Но бежал швед с офицерскими погонами не с пустыми руками, а нагрузив целый караван «конфискованного» им золотом из активов Государственного банка Персии, на сумму свыше 60 тысяч туманов. При этом майор Демаре силой взял хамаданского губернатора Сардаря Ляшгара в заложники и теперь держал путь на юг, по всей вероятности, в Лурестан. Там он надеялся получить пристанище и защиту у вождей племен кочевников-луров.
Германский консул в Хамадане напрасно требовал от шведа вооруженной рукой защитить город, ставший «центром восстания» против России. Не помогли и ссылки на авторитет графа Ганса фон Каница. За персидскими жандармами поспешили оставить Хама-дан и другие отряды «защитников ислама». После этого пришлось бежать и самому консулу с его миссией. Он сделал это так «стремительно», что казаки обнаружили в его доме еще не остывший обед.
Казачья конница полковника Фисенко вступила в Хамадан с развернутыми знаменами. Горожане, уже осознавшие, что их город оказался в зоне боевых действий, были приятно удивлены дисциплинированностью и благожелательностью русских военных. Они старались ни чем не нарушить привычный ритм жизни восточного города с его древним укладом. Ни о каких посягательствах на чувства мусульман речи даже не шло.
В том немаловажном событии боевой летописи русского экспедиционного корпуса показателен следующий исторический факт. Население города Хамадана устроило казачьему отряду «торжественную встречу». Проявления открытой враждебности хамаданцев отсутствовали.
Вместе с отрядом М.Г. Фисенко в город возвратился ранее изгнанный отсюда российский консул Черкасов со своими сотрудниками. Он сразу же приступил к исполнению своих прямых служебных обязанностей.
С первых дней пребывания в Хамаданском остане (провинции) Фисенко и Черкасов не стали устанавливать здесь свою власть, как это совсем недавно сделали шведский жандармский офицер и его коллега, германский консул. Но местным жителям было ясно, что русские казаки каких-либо враждебных выпадов по отношению к себе не потерпят. К тому же бегство Хамаданского жандармского отряда с многочисленными отрядами племенной конницы лучше всего говорило само за себя.
Отряд Фисенко, сделав Хамадан своей временной штаб-квартирой, стал развивать достигнутый успех. Высланные из города казачьи сотни провели несколько удачных боев с различными вооруженными формированиями. Те были разбиты на Бидессурском перевале близ города Кянгевера, у Сахне и Биссутуна.
Ожидаемого ожесточенного и длительного сопротивления казаки в этих столкновениях нигде не встретили. То есть на деле оказалось, что германская и турецкая агентуры в Хамаданском остане тратили большие деньги зря, не считая розданного оружия и боеприпасов.
Так был «погашен» один из главных очагов ожидавшегося вооруженного сопротивления баратовскому экспедиционному корпусу. Здесь следует заметить, что в Тифлисе и Казвине на такой успешный исход дела рассчитывали мало.
В итоге всех этих наступательных действий русский отряд оттеснил разрозненные силы неприятеля от Хамадана на один переход в западном направлении. Полковник Фисенко, выполнив поставленную перед ним боевую задачу, остановил продвижение казачьих сотен у селения Асад-абад. Одной из причин этого явилось то, что выдвинутые вперед казачьи разъезды потеряли боевое соприкосновение с неприятелем.
Берлинский резидент граф Ганс Каниц прекрасно понимал, что занятие русскими войсками Хамадана и установление контроля над всем Хамаданским останом, к слову говоря, самым мятежным, чревато сильным ударом по германо-турецкому престижу. На графа Каница и его ближайших сотрудников удручающе подействовало то, что сам город был взят стремительным ударом казачьей конницы и пал перед ней бескровно.
Граф Каниц, фактически командовавший всеми мятежными силами в районе Хамадана, решил ответить противнику впечатляющим контрударом. Но город штурмовать он не решился, памятуя то, как он был оставлен русскими. Было решено перерезать шоссе Хамадан— Казвин и отсечь авангардный отряд казачьей конницы от главных сил Кавказского экспедиционного кавалерийского корпуса.
План был задуман хорошо, но в исполнении оказался никуда не годен, поскольку не отвечал реалиям сложившейся ситуации. Когда прогерманские вооруженные отряды заблокировали шоссе, то казачьи сотни полковника Фисенко сразу же выступили на «зачистку» пути в Казвин. Каждый горный перевал, крутой поворот дороги грозили вражеской засадой.
Отряды всадников «германо-турок» контратаковали казаков в горной местности не раз (не говоря об обстрелах с горных вершин), но каждый раз крайне неудачно. Нападавшие при этом всячески избегали огневого боя — дело до длительных ружейных перестрелок пока не доходило.
После этого передовой корпусной отряд двинулся дальше, в горы Иранского Курдистана. Генерал-лейтенант Н.Н. Баратов поставил перед полковником Фисенко конечной задачей занятие города Керманшаха, вблизи границы с Турецкой Месопотамией, центра одноименного остана. В Керманшах и его окрестности отступила большая часть персидской жандармерии и племенных ополчений, которые до этого занимали Хамадан.
Пока на Хамаданском направлении развивались такие события, в Тегеране разразилась «политическая буря». Вести о событиях в Хамадане пришли в столицу Персии с большим опозданием, настолько стремительным оказался рейд казачьей конницы к горам Иранского Курдистана. Сторонники премьер-министра Мустоуфи-эль-Мемалека стали готовить город к сопротивлению «неверным», подход которых ожидался со стороны Казвинского остана. Глава Кабинета министров посчитал такой момент удобным для активизации действий сторонников ориентации на Германию и Турцию.
В день 25 ноября Мустоуфи-эль-Мемалек собрал министров для обсуждения внутриполитической ситуации в стране. Он заявил, что прерывает переговоры о заключении военного союза с Великобританией и Россией под «влиянием общественности». По его словам, страна якобы высказалась в пользу того, чтобы нейтральная в Великой войне Персия приняла сторону единоверной Турции и «защитницы ислама» Германии. Именно так расценил события того ноябрьского дня в персидской столице генерал-лейтенант Генерального штаба Ю.Н. Данилов.
Пока Тегеран таким образом «бурлил», в него стали поступать из Хамаданского остана самые обескураживающие вести. Сперва город заполонила весть о том, что русская конница прорвала укрепленную позицию на перевале Султан-булаг, а затем бескровно вошла в город Хамадан. После этого политическая ситуация в столице Персии резко изменилась в самую лучшую для держав Антанты сторону.
Юный Султан-Ахмед-шах, набравшись решительности, отправил кабинет Мустоуфи-эль-Мемалека в отставку. Он поручил формирование нового правительства страны стороннику ориентации на Великобританию и Россию Ферману-Ферма. Часть сторонников прогерманской ориентации сочли за благо покинуть столицу, опасаясь непредсказуемости последующих событий.
