Впрочем, Первая мировая война показала, что Турция просчиталась с «мусульманским фактором» внутри России. Идеи панисламизма здесь никак не привились. В Стамбуле такое объясняли тем, что виной всему стали «малая культурность низших слоев мусульманского населения», «невежество их духовенства» и «религиозная ненависть между существующими мусульманскими сектами».
То есть из России ожидаемых крупных сумм денег на модернизацию султанской армии и флота в Турцию так и не поступило. Свидетельств тому нет. Зато эти «вполне достаточные» деньги нашли в столице кайзеровской Германии, в Берлине.
Германия делала все для того, чтобы «привязать» к себе султанскую Турцию. При этом затрагивались интересы Российской империи не только на Кавказе, в Персии, но и на Ближнем Востоке. Примером может служить строительство железной дороги из южной части собственно Турции в ее «арабистанское» владение — Месопотамию (современный Ирак). Дело обстояло так.
Стремясь еще более поставить под свой контроль Османскую империю, кайзеровская Германия стала инициатором и строителем на ее территории Багдадской железной дороги, которая строилась немцами на правах концессии. Эта железнодорожная линия должна была соединить Босфор с Персидским заливом. Ее возведение «открывало» Берлину и его союзнику Стамбулу прямые подступы к границе турецкой Месопотамии с Персией и «облегчало строить планы» не только в отношении этого южного соседа России, но и касательно отдаленных от юга современного Ирака независимого Афганистана и британской колонии Индии.
Строительство, да еще ускоренное, Багдадской железной дороги вызвало немалую тревогу не только в Лондоне, но и в Санкт-Петербурге, прежде всего в русском Генеральном штабе, не говоря уже о тифлисской штаб-квартире Кавказского наместничества, о штабе Кавказского военного округа. О стратегической значимости этой железнодорожной магистрали спорить руководству стран Антанты не приходилось: турки могли быстро и в значительном количестве перебрасывать войска на приморский юг Месопотамии и южную часть границы с Персией.
В России в числе наиболее решительных противников этого немецкого начинания на Ближнем Востоке оказался граф С.Ю. Витте, министр финансов и в последующем глава Кабинета министров. Государственник Витте прямо указывал императору Николаю II на то, что строительство Багдадской железной дороги в корне противоречит государственным интересам России на Ближнем Востоке и Кавказе, в частности в соседней Персии.
Последний царствующий Романов, не желая «натягивать» отношения с династией Гогенцоллернов, пошел на подписание с Берлином договора, по которому Россия ни только не противилась строительству Багдадской железной дороги, но и обязывалась протянуть к границе Месопотамии своими силами железнодорожную ветку на Ханекен. Но она так и не была построена.
…Вступление Стамбула в Великую войну на стороне Берлина и Вены стало фактом. Венценосный полковник Николай Романов приказал открыть военные действия против Турции. Получив такую телеграфную депешу из Санкт-Петербурга, царский наместник на Кавказе, он же главнокомандующий Отдельной Кавказской армии, граф И.И. Воронцов-Дашков отдал из Тифлиса подчиненным ему войскам приказ следующего содержания:
«.. Турки вероломно напали на наши прибрежные города и суда Черноморского флота. Высочайше повелено считать, что Россия в войне с Турцией. Войскам вверенной мне Армии перейти границу и атаковать турок».
Данный приказ тифлисского наместника Воронцова-Дашкова по кавказским войскам был отдан 19 октября. Телеграфной строкой его продублировали и в отряды, находившиеся на территории Персии. В ночь на 20 октября авангардные части Отдельной Кавказской армии повсеместно перешли турецкую границу, сбив заслоны пограничной стражи и почти сразу же столкнувшись с армейскими турецкими войсками. Это свидетельствовало о том, что противная сторона загодя готовилась к такой встрече. Состоялись первые бои, отличавшиеся упорством, у Кепри-Кея, Караургана, в Пассинской долине…
Участник начала войны против Турции с персидской территории хорунжий, ставший в годы Гражданской войны казачьим полковником, Федор Иванович Елисеев в своих мемуарных брошюрах-тетрадках так рассказывает о том дне, когда для него и его товарищах по 1-му Кавказскому полку началась война:
«Бивак Макинского отряда спал, когда около полуночи в ночь на 20 октября 1914 года сигнальные трубы пропели тревогу и ординарцы командира полка быстро побежали по своим сотням, приглашая всех господ офицеров к нему. Бивак мгновенно ожил. Сотни уже под седлом. Мы — у командира полка. Взволнованный, с телеграммой в руке, он вышел к нам из палатки и, как никогда раньше, отечески, сердечно и твердым голосом произнес:
— Господа! Турция объявила войну России, и нашему отряду приказано немедленно же выступать на Баязет. С нами Бог! — И он снял папаху и перекрестился. Его примеру последовали и все мы.
…Командир полка обходил сотни, каждой говорил хорошее напутственное слово и предлагал коротко прокричать „ура“ за державного вождя Русской армии, государя императора и за Россию. Казаки дружно, коротко, но не раскатисто кричали „ура“, и командир шел к следующей сотне».
Приказ, уже боевой, о выступлении на Баязет пришел в полки из бригадного штаба быстро. Закаспийцы двинулись к границе в походных колоннах, имея впереди разведывательные сотни. Одна из них пошла на пограничное персидское селение Базыргян, другая — на сильный гарнизоном турецкий пограничный пост Гюрджи-Булах вблизи подошвы Малого Арарата. Там казаки-кубанцы на рассвете того же 20 октября приняли свой первый бой с турками.
Пограничный пост Гюрджи-Булах и одноименное турецкое селение были взяты после короткого, но жаркого боя. Часть гарнизона поста (турки и «курды в белых штанах», человек тридцать) при бегстве сдались преследовавшим их казакам. Султанские солдаты были вооружены старыми десятизарядными винтовками большого калибра, стрелявшими свинцовыми пулями, делающими большие раны. Такие же винтовки имели и местные курды-ополченцы. Винтовки с патронами были получены ими в большом числе заранее от местных властей.
Той части гарнизона поста Гюрджи-Булах, которая избежала гибели и плена, удалось бежать в сторону недалекого Баязета. Оставив на границе усиленные сторожевые посты, полки отошли на персидскую территорию, за селение Базыргян, и разбили на ночь боевой бивак, не ставя походных палаток.
Так 20 октября 1914 года русский Макинский отряд «открыл» для себя первую страницу своего участия в Великой войне на территории Персии. Теперь Хоский остан стал для отряда, которому предстояло наступать на город-крепость Баязет, тыловой базой.
На следующий день казачья бригада выступила в поход, в полном составе перейдя персидско-турецкую границу. После короткой перестрелки занимается курдское селение, брошенное жителями, до Баязета оставалось верст двадцать…
Вскоре крепость была взята, турки бежали из нее без боя, поняв бессмысленность кровавой защиты Баязета. Закаспийская казачья бригада стала участником этого дела, в боевом составе полностью выйдя с территории Персии. Однако от полков продолжали высылать боковые заставы и конные разъезды в «свой персидский тыл», где курды стали «шалить» над проходящими обозами русских войск.
