Мы втроем пошли по дороге — Сухарова в центре, мы с Лесей по краям. И, хотя обязанности стенографиста я не выполнял — на ходу особо не позаписываешь, — ни Настя, ни юная сыщица не стали возражать, чтобы я присутствовал при разговоре.
Тут я задумался — впервые за время нашего пребывания на курорте, — почему первый коттедж, арендованный нашей компанией, отстоит настолько далеко от второго. Метров триста по прямой — если брести по глубокому снегу. А если идти не напрямик, а по расчищенной автомобильной дороге, то получается едва ли не километр. И если смотреть с крыльца одного дома, то второй, сокрытый заснеженными соснами и елями, практически не виден. Зачем и кому понадобилось столь далеко разносить две части нашей компании? Ведь здесь, в округе, оказывается, имелись дома, причем сейчас явно пустующие, которые находились один от другого на расстоянии метров пятидесяти, в пределах прямой видимости… Смутная идея забрезжила у меня в мозгу, и я, не дожидаясь нового вопроса Леси, немедленно спросил Настю:
— Скажите, а кто выбирал коттеджи, где мы будем жить?
Она, кажется, удивилась, что я вклинился в разговор, и повернулась ко мне.
— Вообще-то идея отдохнуть именно здесь принадлежала моему мужу… Но всей организационной работой, в том числе выбором конкретных коттеджей, занимался Саня… Правда, я уверена, что потом Вадим утверждал его решения… А может, и Петя тоже…
Леся явно оказалась недовольна, что я встрял в разговор, и быстренько перетянула одеяло на себя:
— А вообще, как у вашего мужа было на работе?
То ли из-за того, что я помешал ей, то ли от досады на мое воркование с Женей, Леся сформулировала вопрос слишком неопределенно. А может — и на старуху бывает проруха! — она просто устала. Вдова терпеливо переспросила:
— Что вы, Леся, имеете в виду?
— Может, у вашего супруга имелись какие-то проблемы с заказчиками? С государственными органами? С рэкетом? С партнерами по фирме?
Обычно, когда человеку задают несколько вопросов, он начинает отвечать на последний. Настя не стала исключением и проговорила:
— Единственным партнером Вадима был Петя… Они были совладельцами компании… Правда, и нам с Женькой принадлежала — точнее, до сих принадлежит! — определенная доля, но она, скорее, символическая, некий подарок от наших мужей, по пять процентов… Еще десять процентов акций распылены среди коллектива, а у Вадима и Пети основной пакет, по сорок процентов у каждого. Такое распределение отражало существующее положение вещей: все дела на фирме вершили они оба. Точнее, повседневной деятельностью, переговорами, заказчиками, управлением, занимался мой Вадик… А Петина вотчина — идеи, креатив, стратегия… Не знаю, понимали ли это мальчики, — грустно проговорила женщина, — но мы с Женей, со стороны, хорошо видели: они вдвоем образовывали на редкость удачный симбиоз… Один прекрасно дополнял другого… А вот как у фирмы пойдут дела теперь, я не представляю… Боюсь даже загадывать…
Сухарова прерывисто вздохнула. Я глянул на женщину искоса. Глаза ее налились слезами.
Мы шли среди леса по расчищенной автомобильной дороге, по которой ежедневно проезжали от силы три машины. Справа и слева, чуть в глубине, стояли деревянные коттеджи безо всяких заборов. К ним вели подъездные дорожки. Судя по тому, что они были завалены снегом, домики оставались необитаемыми.
— Между Петей и Вадимом все было гладко? — спросила Леся. — Не появилось в последнее время в их взаимоотношениях каких-либо напрягов?
Вдова промолчала. Я глянул на нее. Она, похоже, обдумывала ответ. Потом наконец проговорила:
— Не знаю, надо ли это говорить… Получается, будто я Петьку закладываю… Но все равно я уверена, что он, конечно, не мог убить… просто не способен… Он очень творческий человек и очень ранимый… Знаете, в последнее время Петя, по-моему, стал считать, что его недооценивают… Что он пребывает в тени Вадима, и все лавры, все почести достаются моему мужу, а он, бедненький Горелов, вроде бы в стороне. И Петю начало заносить: дескать, он делает основную работу, все придумывает, а Вадим, мол, только технической стороной занимается, но при этом они считаются равноправными партнерами… По-моему, Петя стал немножко терять связь с реальностью и начал забывать, что без моего мужа фирмы просто бы не было. Заказчиков добывал Вадим, и переговоры с ними тоже вел он, и деньги с них, если кто-то артачился или хотел кинуть, тоже выбивал он. И все непонятки тоже он урегулировал, и на все терки ездил… И если возникала необходимость, он и с налоговой договаривался, и с пожарными, и с прочими проверяльщиками… — Она глубоко вздохнула. — И как теперь Петя будет один работать — не понимаю. Мне кажется, — женщина понизила голос, — он просто не справится. И в глубине души, я думаю, Горелов это хорошо осознает… Поэтому, несмотря на все его взбрыки… На взаимное непонимание… Убить… Нет, он не мог… Да и дружили они лет уж пятнадцать… Такую дружбу тоже мало кто сможет предать…
— А у вас лично с Петром Гореловым были близкие отношения? — вкрадчиво спросила Леся. Вопрос прозвучал двусмысленно и даже провокационно.
— Что вы имеете в виду? — вскинула брови девушка.
— Ну, говорят, вы много ездили, отдыхали все вместе, вчетвером… — неопределенно проговорила юная сыщица.
— Да, мы, обе пары, хранили между собой довольно близкие, дружеские отношения.
— А что-то большее, чем просто дружба, между кем-то из вас было?
Вдова вдруг рассмеялась. Смех ее прозвучал натужно, неискренне, деревянно.
— Глубоко копаете, Олеся, ох, глубоко… Значит, в вашей юной головке и такая комбинация сложилась: я стала любовницей Пети, и мы с ним вдвоем устроили заговор для того, чтобы изничтожить моего мужа?
Леся не ответила, и после паузы вдова продолжила:
— О чем мы вообще говорим? Петя органически не способен кого бы то ни было убить. Он даже муху газетой пришибить не в состоянии, даже мышеловок никогда не ставил, потому что бедненьких мышек жалел… да и я тоже, уж поверьте, своего супруга не убивала… Да и физически не могла этого сделать, я же все время была с вами на горе, вы своими глазами меня видели… Не составляли мы с Петей никакого заговора против Вадика, уверяю вас…
— Я не о заговоре спросила, а об отношениях между вами, — мягко возразила Леся.
Сухарова долго молчала, хмурилась, потом наконец выдавила из себя:
— Не знаю, стоит ли рассказывать, а то вы, может, опять неверно истолкуете… Впрочем, мы уже зашли довольно далеко, и в прямом и в переносном смысле, давайте поворачивать назад к дому…
Впереди, сквозь ели и полумрак полярного дня, светили огни бензоколонки, и по трассе в сторону Рованиеми и Киттиля порой проносились машины. Мы даже стали слышать нарастающий и удаляющийся шум моторов.
Мы развернулись и зашагали заснеженной дорогой назад.
— Когда-то, — задумчиво промолвила Настя, — довольно давно, лет уж семь или восемь назад… Неохота об этом рассказывать, даже вспоминать не хочется… Но я уверена, вы оба порядочные молодые люди и не станете об этом распространяться, и уж тем более не используете нам во вред… Так вот, когда-то, когда мы все вчетвером были гораздо моложе, дурнее, развязнее, случился у нас один эксперимент… Прошу заметить, по взаимному, всех четверых, согласию… Короче говоря, я переспала с Петей. А мой Вадим — с Женей. Вы шокированы?
