Созданный Лезюром образ врага был призван накануне вторжения армии Бонапарта в Россию подготовить общественное мнение, заставив французов поверить в то, что их император вершит правое дело, спасая мир от русской агрессии. Поэтому французское правительство приложило особые усилия к распространению этой книги. Вот что писал в связи с этим известный советский писатель В. Пикуль в своем романе «Пером и шпагой»: «Французская армия шагнула за Неман, а тираж книги Лезюра догонял штабы Наполеона, подстегивая отстающих, воодушевляя сомневающихся…»
О пропагандистской направленности фальшивки, состряпанной французским историком, свидетельствует множество фактов. В частности, когда зимой 1812 года уже разгромленная французская армия бежала из пределов России, солдаты Кутузова обнаружили в захваченных неприятельских штабах сотни экземпляров этого объемистого сочинения. Британский генерал при штабе русских войск сэр Роберт Вильсон также отмечал в своем дневнике, что в Вильно находят множество копий книги Лезюра, написанной якобы по личному распоряжению Наполеона и изданной под прямым надзором французского правительства.
Однако, как полагают многие историки, появление фальшивого «Завещания» Петра I стало возможным благодаря стараниям не только одного Лезюра. Столь фантастические планы русского завоевания всей Европы, несомненно, являются результатом коллективного творчества, в котором прослеживается и польский след. Одним из подтверждений тому может служить такой факт. В 1879 году в берлинских архивах был найден чрезвычайно интересный документ – меморандум польского генерала Михаила Сокольницкого «Мнение о России», составленный в 1797 году. В нем звучит та же идея о русской военной опасности, нависшей над Европой и всем миром, основанная на тексте «Завещания» Петра I. Автор меморандума пытался реализовать идею создания польского легиона во Франции и расписывал ужасы русского завоевания, которое легион должен будет остановить. Между тем очевидно, что в конце XVIII века раздел Польши и крайнее обострение русско-французских отношений создали самую благоприятную почву для появления антирусского апокрифа. Но в 1797 году этот страстный призыв польского эмигранта не показался французскому правительству актуальным. А вот в 1811—1812 годах Наполеон посчитал мифический «план Петра I» удобным средством для обработки французского и европейского общественного мнения в условиях войны с Россией, и генерал Сокольницкий был призван в Париж, где принял активное участие в секретных приготовлениях к нападению. Текст его меморандума, отредактированный Бонапартом, был включен в книгу Ш. Лезюра «О росте Русской державы от ее возникновения до начала XIX века».
Но каким же образом Сокольницкий стал обладателем «завещания» Петра I? Оказалось, что в 1912 году его тезка проводил исследования в архиве МИД Франции и обнаружил копию документа, написанного польским генералом. В нем шла речь о том, что во время варшавского восстания 1794 года М. Сокольницкий обнаружил среди прочих документов пресловутый «план» Петра I по покорению Европы. Но времени у него было мало и он смог запомнить лишь основные его пункты. На основе их он будто бы составил затем свой меморандум, толчком к написанию которого послужил разбойничий раздел Польши.
Позже так называемый «план» Петра I превратился в политическое завещание. В 1824 году в саксонском Лейпциге вышел анонимный сборник, в котором содержалось два «политических завещания» – Петра I и Наполеона. Тем самым неизвестный автор старался показать, насколько опасны для германских государств давящие с востока и запада соседи. Именно в этом сборнике появляется собственно термин «завещание», благодаря которому этот документ приобретает весомое значение для XIX века.
Теперь политикам потребовался человек, который «причесал бы» историю «завещания», создав из нее, так сказать, красивую легенду. И такой человек вскоре объявился. Им оказался парижский журналист Фредерик Гайярде.
Секретная находка шевалье де Эона
В 1836 году Гайярде издал книгу беллетризованных мемуаров «Записки кавалера д’Эона». Того самого шевалье де Эона – знаменитого авантюриста, французского дипломата и разведчика, полжизни считавшегося мужчиной, а полжизни – женщиной. С 1755-го по 1760 год он состоял на службе при французском посольстве в Петербурге.
История появления загадочного шевалье в России напоминает начало увлекательного приключенческого романа. Летом 1755 года по пыльным дорогам Пруссии ехала карета, в которой находились двое путешественников: шотландский дворянин Дуглас-Макензи и молодая девушка, его племянница. Их дорога лежала через Польшу и побережье Балтийского моря в Саксонию. Цель поездки состояла в геодезических изысканиях и осмотре известных рудников. Но в действительности конечным пунктом ее была Россия, а под видом племянницы шотландца скрывался загадочный д’Эон. Путешественники были агентами разведки – так называемого «секрета короля» Людовика XV и направлялись в Петербург для выполнения его особого задания. Именно российские приключения шевалье впоследствии и были положены в основу его «Записок».
Мало того, что их герой был личностью скандально известной, так и сам автор книги, Ф. Гайярде, отличался весьма пылким воображением. А тут еще и время оказалось для такой публикации подходящим – на повестке дня снова стоял польский и восточный вопрос. Написанные на основании всех мыслимых и немыслимых анекдотов, эти мемуары собрали в себе самые невероятные сведения, львиная доля которых, по признанию автора, была выдумана им самим. И вот в таком «высокохудожественном» произведении был опубликован полный текст «Завещания» Петра I. Во введении к книге Гайярде писал: «В 1757 году кавалер д’Эон привез в Париж драгоценный документ, открытый им благодаря его тесной, безграничной дружбе с императрицей Елизаветой и бесконтрольным изысканиям в самых секретнейших царских архивах… Это, по словам д’Эона, буквально верная копия с завещания, оставленного Петром Великим его потомкам и преемникам на троне».
Сразу же стоит заметить, что оригинала «Завещания», добытого якобы д’Эоном, никто так и не нашел. Но это не помешало этот текст, который на самом деле представлял собой отредактированное «резюме» из книги Ш. Лезюра, с тех пор неизменно использовать дипломатией и публицистикой тех европейских держав, которые находились во враждебных отношениях с Россией, против нее. Между тем абсурдность описанного в «Записках» видна невооруженным взглядом. Возникает вопрос, каким образом шевалье, роясь в царских архивах и не зная русского языка, мог установить, что найденный им документ является именно тайным завещанием Петра I? Или почему Людовик XV, чье задание он выполнял, получив столь важный компромат против России, никогда ни одним словом не упомянул о том, что знает о его существовании?
Немаловажен еще один вопрос: откуда Гайярде взял мемуары кавалера д’Эона? Ведь подлинные его документы хранятся в архиве на набережной д’Орсэ и в них нет ничего общего с тем, что ему было приписано журналистом. В том числе в них нет ни малейшего следа «Завещания» Петра I. Более того, д’Эон ясно высказывается о том, что даже не подозревал о существовании подобного документа.
Кстати, большую часть своих документов бывший разведчик увез в эмиграцию в Англию. Впоследствии они стали предметом шантажа и торга с Версалем. Часть своих бумаг д’Эон обменял на большую ежегодную пенсию в 12 тысяч ливров. Некоторые свои особенно пикантные письма он оставил у себя как гарантию регулярных денежных выплат из Парижа. И разве не характерно, что со своей стороны Людовик XV выговорил условие, что д’Эон будет ходить только в женском платье (дескать, кто поверит сплетням, распространяемым старой девой)… и вновь сделал его агентом «секрета короля». Последующие два с лишним десятилетия в жизни этого «капитана драгун в юбке» были заполнены то сотрудничеством, то новым шантажом в отношении версальского двора. К этому времени шумная известность скандального экс-шпиона осталась позади. Да и к России она не имела никакого отношения. Как заметил один остроумный англичанин, «месье д’Эон стал своей собственной вдовой».
