Андрей посмотрел на любимую. В ее взгляде было столько нежности и тепла, что он не сдержался – начал покрывать ее лицо, губы, щеки, волосы, которые выбились из-под платка, пылкими поцелуями. Ее губы будто налиты соблазном, от них нельзя оторваться, ими можно наслаждаться, смаковать, как ключевую воду в полуденную жару.
– Моя дорогая, единственная на всю жизнь, – страстно прошептал юноша, освобождая ее тело от лишней одежды.
– Мой! – ответила она согласием, плотнее прижимаясь к разгоряченному упругому телу. – Только мой! Навеки! До смерти.
Им было тепло и хорошо, потому что они были вместе. Тайная любовь разгоралась с каждым днем все больше. Когда они любили, Варе казалось: еще мгновение – и она вспыхнет огнем, как сухая спичка, но пламя любви лишь согревало влюбленных. Андрей улыбнулся уголками губ, когда заметил, как снежинка присела на раскрасневшуюся щеку девушки и, едва коснувшись ее лица, стала маленькой капелькой.
– Твои губы пахнут подмороженными яблоками, – нежно сказал он.
– Правда? – спросила она. Простой, даже бессмысленный вопрос. Но это ли важно? Только бы слышать его голос, чувствовать на себе такие сильные и в то же время мягкие руки!
– Любимая, милая моя, – нежно говорил юноша. – Когда уже ты поговоришь с родителями? – На его лице отразилась искренняя досада. – Я не хочу прятаться, как воришка. Хочу быть с тобой всегда!
Ее ресницы виновато вздрогнули.
– Я тоже этого хочу, – вздохнула Варя. – Но ты же знаешь, что творится. Родители ходят как с креста снятые. Беда нависла над нами. Люди как будто с ума сошли. Тот агитирует за колхозы, другой – против, проклинает уполномоченного на чем свет стоит.
– Даже драки были, – прибавил Андрей. – Вчера на площади женщины затеяли ссору, орали так, что всех собак напугали. Тогда подтянулись мужики, встряли в грызню. Началась такая драка, что не у одного носы кровью залились. И было бы из-за чего спорить! Никто точно не знает, что будет в этих колхозах, а уже льется кровь. Мне кажется, каждый должен сам решать, как ему быть.
– А наши соседи Петуховы такие гордые стали – ни на какой козе не подъедешь! Мы теперь для них как враги. Вот так бывает, – грустно говорила Варя, – были соседи, а сейчас враги.
– Ступака выбрали председателем колхоза, – сказал Андрей. – Он теперь голенища руководству лижет так, будто сапоги у них сахаром присыпаны.
– И что же дальше будет? – с тревогой спросила Варя.
– Одному всевышнему известно, – ответил парень. – Я написал заявление, потому что заставили. Пришли домой коммунисты: «Пиши», – говорят и бумажки суют под нос. Отвечаю, что подождать хочу, посмотреть, как оно будет. Так Лупиков даже позеленел от злости, достал наган, начал им перед носом матери размахивать. Братья онемели со страху, мать на колени упала перед ними, умоляет не стрелять. Все равно мне терять нечего, кроме нищеты. Жаль мне стало родных. Написал чекист (чтоб ему пусто было!), а я и подписать не умею, так поставил крестик, они и ушли.
– К нам еще не приходили, – заметила Варя.
– Эти собаки ни одной хаты не обходят.
– Что с нами будет? – со страхом произнесла Варя. Она крепче прижалась к парню, будто ища спасения.
– Я знаю одно: мы должны быть вместе. Мне не будет жизни без тебя. Ты это понимаешь? – Он заглянул в ее чистые глаза.
– Не буду больше ждать! – решительно сказала она, не отводя взгляда. – Не хочу больше скрываться, все равно бывшая подружка разнесет по селу о нашей любви, как сорока на хвосте. Пусть лучше от меня родители узнают, чем от предательницы. Кстати, как она?
– Сдружилась с твоими соседями. Слышал от людей, что видели Ганнусю под хмельком с Петуховыми. Кстати, ваш Михаил тоже с ними часто общается.
– Пусть. Мне все равно, – как-то очень грустно произнесла Варя. – Любимый, я тебя не подведу, обещаю! – трогательно сказала девушка. – Ты придешь завтра на наше место, и я расскажу тебе о разговоре с родителями. Хорошо? – Ее лицо озарилось улыбкой, она заглянула любимому в глаза.
– Хорошо, – ответил Андрей. – А если не придешь?
– Разве что цепью свяжут, – улыбнулась Варя. Она помолчала и уже тихо прибавила: – Если завтра не приду, то уже никогда.
– Даже если мы не будем вместе, знай: я буду любить тебя всю свою жизнь, потому что ты и есть моя жизнь. И нет в целом мире лучше тебя!
– Мой дорогой, любимый, самый мой родной! – сказала растроганная девушка. – Все у нас будет хорошо!
Варя искренне верила в свои слова. Лишь когда подошла к своему двору, обернулась. Сзади никого не было, но она хорошо слышала, как кто-то или что-то тяжело вздохнуло.
«Неужели беда дышит мне в спину?» – подумала со страхом.
Девушка опрометью кинулась в хату, заперла дверь, прислушалась. Ей опять показалось, что за дверью, возле крыльца, кто-то несмело топчется. Варя метнулась к образам, на ходу читая «Отче наш». Застыла на коленях перед иконами. Долго просила у святых прощения за свои грехи и молила послать ей хорошую судьбу.
Глава 16
За завтраком, когда вся семья была дома, Варя сказала:
– Папа, мама, мне надо с вами поговорить.
– Так говори же, Ласточка, не красней, – мягко сказал отец и едва заметно улыбнулся в усы.
– Я… я… – начала, запинаясь, Варя, но заранее подготовленные слова застряли костью в горле. Девушка склонила голову, тяжело дышала, но не могла вымолвить и слова. Казалось, что она соткана из одних нервов и навсегда потеряла голос.
– Что-то случилось? – встревожилась мать и глянула на отца.
– Да! – сказала едва слышно дочка. – Я люблю Андрея. Отдайте меня за него, – наконец вымолвила она то, что подготовила.
– За Андрея? – почему-то переспросила мать и опять посмотрела на отца.
Павел Серафимович нахмурил брови, положил свою любимую ложку на стол. В хате воцарилась такая тишина, что, казалось, слышалось тяжелое дыхание взволнованной Вари. Время застыло, а в нем оцепенела в ожидании девушка, которую снова накрыла волна подсознательного страха.
– Не будет этого, – мрачно отозвался отец. Мать замерла с открытым ртом, а Павел Серафимович повторил: – Не будет этого брака.
– Почему?! – не до конца осознавая слова отца, спросила Варя.
– Вчера я разговаривал с Василием. Я договорился с ним о твоей свадьбе. Пойдешь за него, – сказал отец не очень громко, но властно и холодно.
Сразу весь мир для Вари потерял свои краски. На миг ей показалось, что она летит в огромную черную бездну, из которой нет возврата. Она сделала глубокий вдох и несмелым притихшим голосом произнесла:
– Я не пойду за Василия, потому что люблю Андрея.
Отец посмотрел на дочку. В ее глазах застыл густой туман печали.
